Жена самурая. Марина Крамер

годилась с огромной натяжкой. Со стороны, наверное, казалось, что у Акелы две дочери… Но со временем ситуация поменялась. Соня все чаще предпочитала мое общество Сашкиному, старалась как можно больше быть возле меня, крутилась в кухне, с интересом наблюдая за тем, как я учусь готовить что-то японское, помогала по мере сил. Мы вели с ней долгие разговоры, я рассказывала какие-то сказки, которые вспоминала из собственного детства, а Соня с каждым днем раскрывалась мне навстречу, и слово «мама», вырвавшееся у нее во время первого новогоднего утренника в детском образовательном центре, куда я водила ее, было для меня лучшей наградой за все. Точно так же в свое время я ждала от мужа – тогда еще не мужа – слов любви…

      Мы стали жить чуть скромнее финансово – и не потому, что денег не было, просто мой Акела наконец получил возможность делать то, что хочет лично он, а не те, кто нанимал его на работу. А он был просто помешан на традициях средневековой Японии, и потому в квартире у нас царил мебельный минимализм, Соня воспитывалась строго, хотя и в огромной любви и внимании. Баловать ее мы как-то сразу не стали, и только папа нарушал установленный порядок, задаривая единственную внучку подарками. Запретить ему делать это мы были не в силах, и даже Акела молча махнул рукой, понимая, что переделать тестя на свою колодку не сможет.

      – Ладно, пусть, – скупо бросил он мне, давая понять, что не одобряет, но и противиться не будет.

      В общем, наша жизнь оказалась счастливой, спокойной и вполне удовлетворявшей нас обоих.

      Неожиданно для меня Акела вдруг увлекся новым видом – тэссен-дзюцу, искусством боя на металлических веерах-тэссенах.

      – Как это? – с недоумением спрашивала я, разглядывая странный предмет, ничем не напоминавший грозное оружие.

      – Аля, веер – не орудие нападения. Это – защита.

      – В смысле?

      – В прямом. Им невозможно убить – если, конечно, не махнуть по сонной артерии. – Едва улыбнувшись, Сашка забрал у меня веер и, раскрыв, показал острый край: – Вот этим.

      – Но это же сложно.

      – Для этого есть специальная техника. Мой первый учитель был единственным в стране мастером тэссен-дзюцу. Не знаю, как сейчас, а в то время – да, единственным. Да и сэнсэй Табанори, к которому я езжу в Осаку, считается лучшим мастером этого вида боя. Почему-то сегодня ему уделяют мало внимания, наверное, дело в том, что техника изготовления боевых вееров практически утрачена.

      Я не могла понять одного – ну, зачем ему еще и это? Ведь и так – шест бо[2], кэндзюцу[3], куда еще-то? Ведь это время… Сашка не мог относиться к делу поверхностно, если брался за что-то, то доводил до идеального состояния, следовательно, все свободное время теперь будет уходить на изучение техники боя на веерах. Я и так редко вижу его. Но что поделать – таков уж Акела.

      Наша трехкомнатная квартира в старом «сталинском» доме напоминала скорее музей, чем жилище. У Акелы имелась обширная

2

Деревянный шест длиной до 6 сяку (ок. 182 см) и диаметром 3 см, используемый в некоторых боевых техниках как орудие защиты.

3

Искусство владения мечом.