Вознесение духа. Владислав Петряев

ними коммунизма эпопею.

      Торжественно, но всё ж таки гуртом

      Тогда в ряды союза принимали,

      А кто-то шёл с расчётливым умом —

      В нём в должности быстрей расти давали:

      Лишь член союза в вузы мог попасть

      И в партию оттуда ж принимали.

      А партия – действительная власть,

      И много потому в неё вступали.

      Не зная толком ленинских идей,

      Орлёнок рос, хоть в равенство не верил,

      И, преданно молясь, взрастал быстрей:

      Аршином ленинским людей всех мерил!

      Сказать здесь невозможно, делал кто:

      Идею – он, его ли – та идея.

      Сейчас для большинства она ничто,

      Звучит как бред, пустая ахинея.

      В те годы очень многие из нас

      Её, как веру в бога, принимали.

      И за неё, неровен был тот час,

      Друг друга братья в злобе убивали.

      Но если в целом время оценить —

      Идея та народ закабаляла,

      И все усилия её достичь

      Сама реальность жизни посрамляла.

      Как не кричали бодро "развитой!" —

      Пустые были полки в магазинах,

      И Запад оказался не гнилой —

      Его богатства виделись в витринах!

      Тогда у тех, кто мыслью честно жил,

      Настало время робких, но сомнений,

      И хоть нам идол головы кружил —

      Пошёл уже процесс с собой борений.

      Но здесь: «Вы комсомолу помогли,

      Купили лотерейные билеты?"

      И мы все словно к стульям приросли,

      Один старик сурово ждал ответа.

      Изрубленный гражданскою войной —

      (Едва живым тот дед на ней остался),

      Стоял он, гордый, нищий и больной,

      И преданно за символы сражался…

      Как можно было, глядя на него,

      От тех идей так сразу отрешиться?

      И жизнь прошла, а вижу я его,

      И мочи нет над святостью глумиться.

      Я помню Красноярск и Енисей,

      Где мы "Орлёнка" часто напевали,

      И старичка, что был не фарисей,

      И валенки, что плоть его держали.

      • • •

      Я не знаю, где болгарин,

      Где чеченец иль мордвин.

      Ты в крови моей, татарин,

      А мой друг Гурам – грузин.

      Как мне чужды различенья

      По родам и племенам,

      И по верам разделенье,

      И различья по чинам.

      Мы же раз по свету бродим,

      Только раз один живём,

      И себя ещё изводим

      Неразумным бытиём.

      • • •

      Люблю я лес и перелески,

      И дол, и даль, и тень от туч,

      Берёзок длинные отвески

      И спуск с высоких долгих круч.

      Когда в машине мчишься ветром,

      С природой чувства единишь

      И всё кружится в вихре этом,

      И вихрем сам себя пьянишь.