Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018. Игорь Рабинер

даже не с дружескими отношениями, зато с серьезным статусом. Ведь других министров в исполкоме ФИФА на сегодня нет – одно время таковым был Уорнер, но сейчас он туда уже не входит. Плюс к тому все знают, что Мутко – человек Путина, что у них неформальные отношения. И это придает дополнительное уважение и к стране, и лично к нему.

* * *

      В чудовищно жарком августе 2010-го, в разгар торфяных пожаров, когда Москву затянуло пеленой смога, Путин принял в своей подмосковной резиденции оценочную комиссию ФИФА. В то время как его английский коллега Дэвид Кэмерон ради нее не счел нужным прервать отпуск. Пару месяцев спустя я спросил одного из ведущих футбольных обозревателей мира, издателя и бывшего главного редактора английского журнала World Soccer Кира Редниджа:

      – По-вашему, такая разница в подходах лидеров двух стран может оказать влияние на итоги голосования?

      – Не думаю, что этот конкретный случай может на что-то всерьез повлиять, – ответил Реднидж (в этом, кстати, с ним полностью согласился и Колосков. – Примеч. И.Р.). – Разница, на мой взгляд, состоит не в самом факте приема комиссии одним лидером и неприема – другим. Разница в том, что господин Путин четко идентифицировал лично себя с заявкой России на проведение ЧМ-2018. Очевидно, что он вложил всю свою харизму и статус – а значит, и всю ту мощь и власть, которые с этим связаны, – в то, чтобы турнир достался россиянам. Вот это не могло не произвести впечатления.

      Мутко все же считает, что прием оценочной комиссии одним лидером и неприем – другим сыграл свою роль:

      – Зря Кэмерон на кого-то обижается. Он не принял оценочную комиссию, поскольку в это время был в отпуске. Понять английского премьера можно: у него жена была беременная. По-человечески, наверное, это правильно. Но в конце концов у тебя есть возможность на самолете прилететь в Лондон хотя бы на полчаса, пообщаться – и обратно. А Путин принял всех, кто приезжал, кроме одного человека (кого именно – расскажу в следующей главе. – Примеч. И.Р.). И это его личное участие не на поздних, как у англичан, а на всех стадиях заявки сыграло огромную роль.

      Еще одну презанятную историю о Путине и Кэмероне рассказал мне Чернов:

      – Была смешная ситуация, которую вам может подтвердить Андрей Аршавин. Я прилетал к нему в Лондон, чтобы помочь отрепетировать его речь на финальной презентации, и в Цюрих мы летели тоже вместе. Садимся в самолет в «Хитроу», стоим в «рукаве» бизнес-класса, репетируем. Аршавин – передо мной, а за мной – два каких-то мужика. Андрей оглядывается и говорит по-английски: «Здравствуйте». Поворачиваюсь – а там премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон! Он тоже здоровается, они улыбаются друг другу.

      А я, как бывший журналист, не могу просто стоять и молчать. «Вы, – говорю, – наверное, летите в Цюрих затем же, зачем и мы?» – «Видимо, да». – «Знаете, мы тут текст репетируем. У вас же хороший английский, может, вы проверите?» Кэмерон засмеялся. Стоим дальше – и тут он хлопает меня по плечу и восклицает: «А Путин-то не летит!»

      «Да, знаю», –