Пятая жизнь. Сергей Дубянский

собой!.. – взмолился епископ, – выведи меня на твердую дорогу истины и огради от греха, которому я чуть не поддался. Укрепи мою веру, и я клянусь, что завтра я сам зажгу костер под ведьмой!.. При этом он схватил холодный крест, болтавшийся у него на шее и прижал к губам. Почувствовал во рту противный привкус металла и больше ничего. Тем не менее, сосредоточившись на этом тусклом куске серебра, он начал пятиться к выходу, закрыв глаза и представляя огромный, освещенный тысячей свечей, иконостас.

      По мере удаления от камеры, колдовские чары ослабевали; тепло исчезло совсем, заставив епископа несколько раз вздрогнуть от промозглой сырости подземелья.

      …Хвала Господу нашему!!.. – епископ возликовал, чувствуя явное облегчение и просветление в мозгах. Теперь оставалось лишь исполнить данный обет, поднеся факел к вязанке с хворостом, и Бог простит его окончательно…

      ЧАСТЬ ВТОРАЯ

      ГЛАВА ПЕРВАЯ

      Над головой лениво шелестела старая ива. Солнечные лучики, каким-то чудом пробиваясь сквозь густую листву, рисовали яркие камуфляжные пятна. Правда, они были живыми, ползая по скамейке в такт движениям кроны, и казалось, что скамейка раскачивается. Юля наблюдала за ними, пока не начала кружиться голова; тогда она подняла взгляд и невольно зажмурилась – отражавшееся в черных стеклах кафе солнце ослепляло ее. Она надела черные очки, и сразу на небо, вроде, наползла туча.

      Впрочем, люди пившие пиво и евшие мороженное под огромными красно-белыми зонтиками, ничего не заметили. Значит, в природе ничего не изменилось, и Юля подумала, что туча – это ее личное, сиюминутное впечатление. Скорее, от скуки, чем от желания курить, Юля достала длинную тонкую сигарету, чиркнула зажигалкой. Она специально покупала самые легкие сигареты – от остальных во рту появлялась горечь, и слюна становилась тягучей, а эту было просто приятно держать в руке, почти не ощущая вкус дыма.

      Юля отвернулась от столиков. Их созерцание вызывало зависть, переходившую в раздражение, ведь у большинства сидевших там людей в кошельках наверняка не было столько денег, сколько она могла сейчас спокойно истратить, не отчитываясь ни перед кем; да и столько свободного времени у них тоже, скорее всего, не было. Так почему они могли беззаботно смеяться, рассказывать о чем-то, бурно жестикулируя, а она маялась рядом со старушкой, отдыхавшей перед очередным «броском» до магазина? А потому, что если пересесть за столик, волей-неволей придется вникать в веселый, беззаботный треп, и от этого чувство зависти сделается еще сильнее – Юля уже пробовала не раз…

      …И почему все происходит так неправильно? Разве я какая-то глупая «страхолюдина» или мне не хочется общения? Очень даже хочется!.. Только где его взять, если человек нигде не работает, а старых друзей почти не осталось – разбрелись по жизни в неизвестных направлениях…

      Если б Паша относился к жене хоть чуточку по-другому, то, возможно, жизнь не выглядела такой беспросветной, но, с другой стороны, в чем Юля могла упрекнуть его? В деньгах муж ее не ограничивал,