Книга обманов (сборник). Марта Кетро

на дне. И та, что на глубине, никогда не поднимется, а другая не опустится из-за разницы в давлении, и только по движению теней и вод они догадываются друг о друге.

      Впрочем, обо мне вы даже не догадываетесь, смешно.

      Храни вас Бог, Марджори, любимая.

Хьюго.

      Глава 6

      Например, от Мардж ждали выступления в защиту моделей и манекенщиц – среди бедняжек участились случаи самоубийств, каждая вторая нуждалась в психологической поддержке. Девочки, как редкие породистые животные, с десяти лет выращивались на жесткой диете, крошечный вес был предметом их гордости, а дюймы обхвата – визитной карточкой. За постоянные ограничения и муштру прежде они получали успех и деньги и не чувствовали себя обделёнными. Теперь эти существа стали такими же, как все, выделяясь в толпе только ростом, – но мало ли высоких девиц на свете. А на подиумы начали брать низеньких ширококостных женщин – одежда на них сидела хуже, но они казались покрепче, чем эфемерные дивы, ведь публику, прежде всего, интересовала плоть, а не наряды. Некоторые модельеры пытались сохранить верность старым идеалам, но продажи падали, и зимние коллекции спешно перекраивались с учетом массовых вкусов.

      Обученные переступать по коврам на семидюймовых каблуках, бывшие богини не могли удержаться на ногах в обычной городской суете, были плохо образованны и не имели навыков выживания – точно как подрощенные элитные щенки, выброшенные на помойку. Мир обошелся с ними отвратительно, а миллионы женщин, в своё время сходивших с ума от зависти к призрачным телам, теперь могли злорадствовать сколько влезет. Девочки были ни в чём не виноваты – как нераспроданные Барби из обанкротившегося магазина игрушек, и от Мардж требовали каких-то слов, но она лишь пожала плечами – справедливости не существует.

      Пришло смешное письмо от Энн – смешное в том смысле, что в нём желание использовать Мардж боролось с неодолимой потребностью её уязвить. Напоминания о долгой дружбе завершались фразой: «Но теперь, когда пришла слава, ты, конечно, не захочешь…» А профессиональные поздравления с переизданием книг не обошлись без шпильки: «Впрочем, с твоим портретом на обложке теперь можно продать всё что угодно, а я вот вышла из моды – во всех смыслах». Энн предлагала свои услуги в качестве биографа, наперсницы и, возможно, публичного представителя: «Я слышала, твоё последнее появление на людях оказалось несколько скомканным…», и в заключение просила о встрече, чтобы «поболтать по душам».

      Мардж подумала, что скорее согласится поболтать с коброй – риска быть укушенной не меньше, но, по крайней мере, знаешь, что приползёт без фотоаппарата и диктофона. Впрочем, Мардж отдавала себе отчёт, что и в ней самой скопилось немало яда: мир вызывал только бессильное раздражение, которое разъедало душу и застило глаза, заставляя видеть лишь дурное. Кругом были они – какие-то надоедливые они, алчные, завистливые, похотливые, хитрые, бесчестные, тупые… Мардж накручивала определения и не могла остановиться. Ощущала, что с каждым словом всё хуже и хуже становится почему-то именно