Пленник реторты. Руслан Мельников

[1]… Хотя нет, тоже не очень похоже. Ствол слишком длинный: шагов эдак в шесть-семь, не меньше. Неоправданно длинный ствол при довольно скромных размерах пушки. И бронзовый, к тому же, литой, с высверленным в толстых стенках каналом.

      Сзади в бронзу, правда, входит прочная стальная пробка, которую едва ли вышибет при выстреле давлением пороховых газов. Собственно, это и не пробка вовсе, а, скорее, огромный болт-камора с глубокой внутренней выемкой для заряда, короткой, но крепкой и надежной резьбой, парой удобных рычагов-рукоятей по бокам и массивным широким клином, дополнительно подпирающим казну диковинной пушки. Альфред видел, как бомбардиры под чутким руководством прагсбургского магиера и механикуса готовили орудие к предстоящей демонстрации. Сначала рывком поднимается запорный клин, затем, вместе с «пробкой», в два счета откручивается зарядная камора. Откручивается… Выдвигается… Проворачивается…

      Приготовленный заранее в специальном «огнестрельном» мешочке пороховой заряд и небольшое ядро вкладываются не со ствола, а с казенной части. Подобным образом можно ускорить темп стрельбы, причем без потери убойной силы, как в случае со старыми маломощными веглерами[2]. Снаряженная камора вкручивалась настолько плотно, что казалось, будто стальная пробка сливалась с бронзовым стволом воедино. То ли здесь не обошлось без магии, то ли причина крылась в точной механике, тщательной обработке материалов и надлежащей подгонке деталей. Так или иначе, но на месте стыка практически не оставалось ни щелочки, ни сколь-либо заметного зазорчика. А значит, пороховым газам наружу не просочиться, и вся их сила уйдет на толкание ядра.

      Длиннющий ствол чудно́й бомбарды лежал не в обычной дубовой колоде, будучи намертво скованным с ней железными обручами. За выступавшие по бокам цапфы он, подобно качелям или колодезному журавлю, крепился к устойчивой конструкции на толстых тугих пружинах и металлическом основании, дававшей возможность поворачивать орудие в любую сторону. Благодаря подвижности ствола, бомбардиры могли быстро и без особых усилий наводить пушку на цель как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскости. При выстреле именно пружинистый лафет должен был принимать на себя большую часть отдачи и, упираясь массивным концом в плиты надвратной боевой площадки, отводить ее вниз. Кроме того, пушечное ложе имело прочную стальную ось, к которой можно прикрепить колеса, и тем самым превратить крепостное орудие в стреляющую повозку полевой артиллерии.

      Подобные новшества, вне всякого сомнения, являлись полезными и достойными похвалы. Но вот самое главное… Жерло орудия. Узенькое, махонькое… Определенно, оно не шло ни в какое сравнение с огромными зевами добрых старых бомбард. Такое жерло не внушало ни доверия, ни уважения, ни – уж тем более – страха. Ядро приличных размеров туда не вкатишь. Отстреливаться же малыми бондоками[3] от тяжелой осадной артиллерии противника смешно и глупо. А как самим пробивать «орешками» каменные стены вражеских замков? В широкой, рассчитанной на крупные орудия, надвратной бойнице длинный узкий ствол смотрелся как-то совсем уж нелепо. Как хворостина, как прутик для ребяческих игр.

      Альфред еще раз неторопливо обошел орудие. Глянул с одной стороны, с другой. Правая рука маркграфа огладила и охлопала орудийную бронзу. Левая – легла на эфес меча.

      – Так, значит, да?..

      Тонкие губы Властителя Верхних Земель кривились в недоверчивой полуулыбке, которую в любой момент могла сменить гримаса раздражения и ярости. В голосе слышались скептические нотки. Во взгляде читалось разочарование.

      За Альфредом Оберландским молчаливой тенью следовал создатель новой пушки – магиер и некромант, колдун и астролог, механикус и алхимик Лебиус Марагалиус. Беглый прагсбуржец, нашедший приют и покровительство в Оберландмарке, был в своем неизменном темном балахоне – просторном, ниспадающим вниз свободными складками. Голову магиера, как всегда, покрывал большой островерхий капюшон, напоминавший инквизиторский, а еще больше – палаческий. Ни бледного лица, спрятанного в тени широкого куколя, ни выражения глаз за смотровыми прорезями на плотной ткани разглядеть было невозможно.

      Лебиуса сопровождала неотступная стража, не так давно приставленная к знатоку запретных темных искусств. Два опытных латника-ветерана с обнаженными клинками. Достаточно длинными для того, чтобы в одно мгновение дотянуться до магиерского капюшона и срубить его вместе с головой. В отдалении толпилась свита маркграфа. Оберландские бароны и рыцари недоуменно перешептывались, косясь на длинноствольное орудие.

      Неподалеку дымилась закрытая жаровня на треноге. Возле жаровни лежал пальник с уже вставленным в ушки фитилем. В стороне – на безопасном расстоянии и от огня, и от пушки – стоял короб с зарядными мешочками. Вокруг короба возвышались небольшие аккуратно уложенные пирамидки из ядер. Все было предусмотрено и подготовлено к стрельбе.

      – Значит, это и есть твоя новая грозная бомбарда, колдун? – Альфред

2

Казнозарядные орудия, использовавшиеся в средние века, но не выдержавшие конкуренции с дульнозарядными бомбардами. Веглеры отличались ненадежностью, часто разрывались при выстреле и из-за недостаточной обтюрации метали ядра на небольшое расстояние.

3

Бондоком («орехом») в средние века называли пулю или ядро небольшой бомбарды.