Психология телесности. А. Ш. Тхостов

недоступной жемчужиной, жар-птицей, погребенной в безмолвии индивидуального опыта» (Брунер, 1977, с. 13–16). К этому можно добавить, что столь же трудно представить себе не только восприятие, но и вообще нечто, ставшее содержанием субъективного сознания вне категорий этого сознания. «Природа открывается лишь через решетку наименований, и она, которая без таких имен оставалась бы немой и незримой, сверкает вдали за ними, непрерывно предстает по эту сторону этой сетки, которая, однако, открывает ее знанию и делает ее зримой лишь в сквозной пронизанности языком» (Фуко, 1977, с. 39).

      Хотя нашему сознанию презентированы не конструкты, а конкретные предметы, явления, отношения или отдельные чувственные впечатления, каждый раз можно показать, что восприятие опосредствовано определенной системой категоризации. «Порядок – это то, что задается в вещах как их внутренний закон, как скрытая сеть, согласно которой они соотносятся друг с другом, и одновременно то, что существует, лишь проходя сквозь призму взгляда, внимания, языка; в своей глубине порядок обнаруживается лишь в пустых клетках этой решетки, ожидая в тишине момента, когда он будет сформулирован…» (Там же).

      Что же касается зафиксированного во многих экспериментах рассогласования чувственной ткани и значения, или, если пользоваться другими терминами, рассогласования «видимого мира» и «видимого поля», то этот результат следует интерпретировать как диссоциацию между разными уровнями категоризации. Чувственные и предметные значения, видимо, обладают разной мерой стабильности, усвоенности и осознанности и в специально построенных экспериментах могут не совпадать, и даже противоречить друг другу. (Недаром основные феномены их разведения продемонстрированы именно в таких экспериментах, например, в условиях инвертированного зрения.) Возможность подобного рассогласования определяется и двойственностью существования значений для субъекта. Она состоит в том, что значения могут выступать перед субъектом как в качестве объектов его сознания, так и в качестве способов и «механизмов» осознания (см.: Леонтьев А.Н., 1975). Эта двойственность и реализуется, когда одни категории выступают как «объект» сознания, а другие – как «механизм».

      А.Н. Леонтьевым обсуждается только высшая форма категоризации, сведенная, к тому же, к зафиксированному в языке, вербализованному, надындивидуальному и абстрактному значению. Однако, означивать предмет, давая ему имя, можно не только оставаясь в границах речи. Воспринимать или переживать его в определенном качестве значит также категоризовать. Эти категории могут быть не идентичны вербальным значениям, могут использоваться классификации, не имеющие явных обозначений, которые с трудом или совсем не могут быть осознаны[3]. Они «скорее чувствуются, чем понимаются, – их осознание носит интуитивный характер», но тем не менее они «вполне могут быть более рациональными, нежели явно выраженные классификации»

3

Такие тонкие классификации Б. Уорф называл «криптотипами». Криптотип – есть «глубинное, тонкое, неуловимое значение, которое не находит выражения в реально используемых словах» (Whorff, 1956, p. 70).