Становление личности. Избранные труды. Гордон Виллард Олпорт

какой-то вклад, это было бы лучше сделать, оставаясь в Гарварде. Телефоны раскалялись от вопроса: «Что мы знаем о гражданской морали?». Лично я не знал ничего. Но в сотрудничестве с Гарри Мюрреем я решил, что можно открыть некоторые полезные вещи, если провести семинар по теме «Исследование морали». Пока самого Мюррея не позвали в Вашингтон, чтобы он возглавил важный проект для Бюро стратегических служб, мы руководили рядом студенческих проектов в диапазоне от анализа характера Гитлера до изучения слухов и бунтов военного времени. Результатом была подготовленная (но не опубликованная) книга «Работы по морали» (Worksheets in Morale).

      Семинар имел далеко идущие последствия. Он продолжался год за годом, постепенно сосредоточиваясь на том, что оказывалось наиболее настоятельной проблемой национального единства, а именно – на групповых конфликтах и предрассудках. Продукция этого семинара за 25 лет была грандиозной. Я скажу о ней позже.

      Между тем были и другие требования военного времени. С момента прихода к власти Гитлера в 1933 году поток психологов-беженцев хлынул в Соединенные Штаты; среди них были многие лучшие ученые: Коффка, Штерн, Кёлер, Левин, Вернер, Эгон и Эльза Брунсвик и многие другие. Найти работу для таких звезд было несложно. Но «второй эшелон» не столь известных беженцев создавал серьезные проблемы. Вместе с Барбарой Бернс, Гарднером Мэрфи и другими я делал что мог для установления контактов с ними. Проблемы беженцев представляли большой интерес для социологов и психологов. Дж. С. Брунер и Е. М. Яндорф сотрудничали со мной в публикации анализа 90 личных документов, написанных бежавшими от Гитлера, под заголовком «Личность в социальной катастрофе» (Personality under Social Catastrophe, 1941).

      Часть моего времени уходила на произнесение речей, полупопулярные статьи о морали и анализ слухов, проводимый для ежедневной колонки в газете «Boston Traveler», озаглавленной «Клиника слухов», в которой мы старались обезвреживать слухи военного времени. Мы классифицировали их на три типа: «пугала», «видения курильщика опиума» и «вбиватели клиньев». Третий тип, базирующийся на предрассудках и групповом антагонизме, был наиболее серьезным. Для значительной части этой работы я использовал исследования моего студента Роберта Х. Кнаппа. Вскоре мы с Лео Постменом объединили усилия, прочтя вместе курс по расовым отношениям для бостонских полицейских и опубликовав книгу «Психология слухов» (The Psychology of Rumor, 1947).

      С приближением конца войны многие психологи стали интересоваться условиями, требующимися для заключения устойчивого и эффективного мирного договора. Я составил подписанное 2038 психологами заявление под названием «Человеческая природа и мир» и опубликовал его в «Psychological Bulletin» (1945). Ретроспективно наша формула мира может выглядеть в чем-то донкихотской, но она выступает как дань социальным идеалам нашей профессии.

      Интенсивная общественная активность большинства американских социальных психологов – не только в военное время, но и на протяжении этих беспокойных десятилетий, –