Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения. Сергей Хрущев

в основном вокруг положения дел в стране… Подгорный и Брежнев вели себя неуверенно, чувствовалось, что их что-то тревожит. Они говорили о трудностях взаимоотношений в верхах, о несработанности центрального аппарата… Жалобы Подгорного и Брежнева на судьбу были, по сути дела, лейтмотивом всей нашей беседы.

      Уже тогда у меня зародилось чувство тревоги, неловкости. Не знал я, что за всем этим… Какую роль предстоит сыграть мне в последующие месяцы в смене руководства партии, государства. Мысли подобной не было, но чувствовал тревогу. Не сознавал ее. Еле уловимо все же предчувствовал… Не очень доверяли. Прощупывали.

      Видимо, для тех месяцев подготовки слово «прощупывали» – ключевое.

      Велась незаметная, но настойчивая работа: поездки, разговоры. Все это сопровождалось непомерным раздуванием культа отца: все чаще мелькали его портреты на улицах Москвы и других городов, его непрерывно цитировали, на него ссылались по любому поводу.

      Началась работа над новым фильмом с претенциозным названием «Славное десятилетие». Возглавил ее Аджубей. Об этом недавно напомнил мне один из соавторов Алексея Ивановича, журналист Мэлор Стуруа.

      К семидесятилетию подготовили красочные альбомы с фотографиями Хрущева: до войны, на войне, после войны. Часть из них успела выйти, часть так и не увидела свет. В каждом выступлении к месту и ни к месту упоминался отец. Тон этой кампании задавали Брежнев, Подгорный, Шелепин, а уж им вовсю подтягивали остальные.

      Отец между тем совершал ошибки одну за другой, слишком вяло сопротивляясь развязанной кампании восхваления. Он не нашел в себе сил стукнуть кулаком по столу и потребовать ее прекращения. Человек слаб…

      Конечно, все это началось не вдруг. Еще в 1961 году на экраны выпустили фильм по сценарию писателя Василия Захарченко «Наш Никита Сергеевич». Сделан он был в лучших традициях недавнего прошлого: с неумеренными славословиями и назойливыми восторгами. Фильм показали отцу. Он просмотрел его молча, не похвалил, но и не запретил.

      А вот другой аналогичный случай. В самом конце июля 1962 года, по дороге в отпуск, отец решил по старой памяти проехать по областям. Он хотел посмотреть поля перед уборкой, посетить промышленные предприятия. Это вошло в привычку. 27 июля отец провел в Тульской и Орловской областях. На следующий день он на Курщине, посещает разрез Курской магнитной аномалии, где недавно начали добывать железную руду, заезжает в Калиновку, село, где он родился и провел первые десять лет жизни. На 29 июля наметили осмотр недавно сооруженной Кременчугской ГЭС. Рядом вырос целый город с неблагозвучным названием КремГЭС.

      Ехали на машинах. Впереди Хрущев с Подгорным и руководителями республики, а за ними целый «хвост». Я был далеко сзади. День, помню, выдался солнечный, жаркий. Подъехали к городу, утонувшему в зелени. Вдруг я поразился: на придорожном указателе надпись по-украински: «Мiсто Хрущов».

      Несколько лет назад по инициативе отца приняли решение не присваивать городам имен живых политических деятелей. Многие сопротивлялись,