Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. Сергей Хрущев

только надолго ли?» – задаются вопросом москвичи. Давняя легенда гласит, что на этом месте в болотистом кремлевском предместье когда-то стояла деревянная часовенка. В ней жил монах-схимник. Его покой нарушил царь Иван IV, за пролитую им кровь прозванный Грозным. Царь решил снести часовню и возвести на ее месте монастырь. Рассказывают, что отшельник проклял и царских гонцов, и само это место, и предрек: что бы тут ни построили, долго не продержится. Построенный монастырь снесли по повелению царя Николая I. Возвели на его месте храм Христа Спасителя. Затем его взорвали. Стали строить Дворец Советов. Бросили. Соорудили плавательный бассейн. Наконец вернулись к сооружению старого-нового храма. И все на этом же, проклятом месте.

      На 25 января 1954 года было назначено открытие в Берлине совещания министров иностранных дел США, Великобритании, Франции и Советского Союза.

      Спорных вопросов накопилось немало. Не существовало ни одной проблемы, где бы точки зрения Запада и нашей страны сходились. Но вопросом вопросов стала судьба Германии.

      Отец заметно нервничал. Домой он стал приходить поздно, вечером подолгу говорил по телефону. Это выглядело необычно, он из дома звонил редко, ему – еще реже. Дверь в кабинет он не закрывал. Чаще разговоры велись, как я понял, с Молотовым. По телефону продолжались дневные обсуждения нашей позиции в отношении Германии и Австрии.

      Как-то раз после очередного телефонного разговора, когда отец вышел из кабинета, я стал его расспрашивать. Он понял, что я слышал разговор, но не рассердился и начал терпеливо пояснять, что состояние войны не может продолжаться вечно, когда-то надо заключать мирный договор. Мы должны наладить хорошие отношения с нашими соседями, только дружба, равноправие и взаимное уважение позволят надолго сохранить мир. В Австрии существует правительство, с ним предстоит подписать договор, войска же должны вернуться домой. Оккупационная армия никогда и нигде не являлась символом дружбы.

      Я расстроился. Мы победили в войне, взяли Вену, а теперь должны уходить. Отец растолковывал мне азы международных отношений, но до меня его слова доходили с трудом. Ведь все эти годы газеты, радио твердили о другом. Призывали к победе, а не к отступлению. А тут, ничего не добившись, мы заключили перемирие в Корее и теперь собираемся уйти из Австрии.

      – А что будет с Германией? – продолжал я.

      Отец задумался. Мне показалось, что он не расслышал меня, и я повторил:

      – Что будет с Германией?

      – В Германии ситуация иная, – после длинной паузы начал отец. – Там существуют два государства. Восточные немцы выбрали социализм, и мы просто обязаны их поддержать в строительстве нового общества. Это наш долг коммунистов. Американцы хотят уничтожить ГДР, присоединить ее к Западной Германии. Мы на это не пойдем.

      Отец еще долго говорил о серьезных противоречиях, о том, что мы всегда стояли за объединение Германии, но в нынешних условиях этот вопрос должны решать только сами немцы, правительства ГДР и ФРГ.