.

ложился с ней в кровать,

      Был полным мерином, увы…

      Волкодав и Винитар переглянулись – и одновременно принялись подпевать.

      Жила она в большой тоске,

      А схоронила муженька —

      И славный овощ на доске

      Не поднялась крошить рука.

      Уж так он ладен и хорош,

      Изогнут чуть, продолговат

      И твёрд в руках, когда возьмёшь,

      И цветом – форменный агат!

      Людоеды, осторожно высунувшиеся из-за поворота ущелья, даже ненадолго приостановились, вслушиваясь в странную песню обречённой «добычи» и силясь что-то понять. Слова уже не имели для них смысла, но было ясно, что «дичь» весьма далека от смятения и испуга. Это беспокоило. Однако потом погоня двинулась дальше.

      Не тощ, не вял, не жив едва,

      А в самом теле и в поре!

      Губами тянется вдова

      К его ядрёной кожуре…

      Горькие зелья себе проливая на платье,

      Злобу ничтожных людей принимая без стона,

      Старый волшебник трудился над неким заклятьем,

      Тысячу лет посвятив разысканьям учёным.

      Всем пренебрёг в этой жизни мудрец одинокий,

      Дружбу забыл и любовь, отказался от славы,

      Лишь бы почувствовать в жилах чудесные токи

      И укрощённую формулу миру оставить.

      Брошенный всеми, торил он дорогу во мраке,

      До бесконечности пробовал так и иначе…

      …И наконец начертил вожделенные знаки,

      В день завершенья трудов ожидая удачи.

      И… ничего! Перед ним – ни огня, ни движенья,

      Ни очертаний в дыму благовонном и зыбком…

      Вот и пришлось ощутить ему вкус пораженья.

      Хуже: он понял, что вышла не просто ошибка.

      Так и должно было быть! Он преследовал тени.

      Больше себе не откажешь в признании честном:

      Весь его путь вдохновенных трудов и лишений

      Был обречённым полётом в бесплодную бездну.

      Что же теперь? Понапрасну истрачены силы,

      Целая жизнь, посвящённая тайне заклятья.

      Сколько ещё отделяет его от могилы?..

      Долго он плакал. А после… вернулся к занятьям.

      Много ли, мало ли дней впереди остаётся,

      Может быть, снова в тупик заведёт его опыт…

      Разницы нет старику. Он над формулой бьётся

      И под ретортой очаг потихонечку топит.

      2. На ясный огонь

      В эту ночь Хономеру так толком и не удалось вкусить отдыха. Он мёрз и, словно по чьей-то злой воле, всё время видел очень скверные сны. Под утро, однако, ему показалось, что ветер, свирепствовавший снаружи, начал стихать.

      Утро – понятие у каждого человека своё. Кто-то спит до обеда и потом говорит «с добрым утром», хотя другие поминают уже чуть ли не вечер, кто-то, напротив, вскакивает с первым лучом и вообще не нуждается в длительном сне. Хономер был как раз из этих последних. Кусочек неба между клапанами палатки едва начал смутно сереть, когда Избранный Ученик