Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов. Майкл Джонсон

их, прямо на ходу, быстро принять решение по их исправлению, а исправив, не позволить этому отрицательно повлиять на оставшуюся часть дистанции.

      К счастью, я приучил себя справляться с ошибками, таким образом, несмотря на заминку, я смог продолжить забег. Увидел кубинца, который стартовал очень быстро. Пока свой лучший забег он пробежал в полуфинале, который я выиграл, а он был вторым. Затем сконцентрировал внимание на Фредериксе, который бежал через две дорожки от меня. Он бежал очень хорошо, но не мог оторваться от Болдона.

      Перестав думать о них, я сосредоточился на своем беге, который пока проходил великолепно. Примерно на 60-метровой отметке дистанции я обогнал кубинца и начал постепенно нагонять Фредерикса. У меня уже не раз был подобный опыт, когда, даже несмотря на то что Фрэнки был впереди меня, в итоге я выигрывал забег. Ничего удивительного в том, что я бежал позади него, не было – Фрэнки всегда стартовал лучше меня. Мы начали заходить на вираж, который выпадал как раз на середину забега – между 90 и 110 метрами дистанции. Чтобы идеально пройти вираж, заход на него нужно начинать ближе к внутренней стороне дорожки, а выход делать ближе к внешней стороне. Я поступил именно так. В дополнение к этому в конце виража я начал чуть раньше выравнивать тело, которое при прохождении виража всегда наклоняется влево. Это тоже сработало на меня, и при выходе из виража я уже значительно опережал Фредерикса, Болдона и всех остальных своих соперников.

      Начиналась финишная прямая. Я уже знал, что теперь не буду видеть никого из соперников и что забег я уже выиграл. Теперь главное – результат. В отличие от концовки 400-метрового забега, где, несмотря на усталость, вы пытаетесь удержать до финиша свой темп, на последних 100 метрах 200-метровки вы должны выдать максимально возможную скорость, на которую способны, не забывая при этом про технику бега. И мне удалось это сделать. В общем, все получилось прекрасно, конечно, за исключением той заминки во время разбега. После пересечения финишной черты, прежде чем остановиться, я пробежал еще метров пять и только затем наклонился для того, чтобы отдышаться.

      Внезапно я почувствовал резкую боль в подколенном сухожилии. Произойди это чуть раньше, хотя бы на двадцать метров, – и я не смог бы даже закончить забег. Но сейчас мне было не до сухожилия. Я смотрел на табло в ожидании появления результата забега. 19,32. Увидев эту цифру, не веря своему счастью, я вскинул вверх руки и закричал:

      – Да!

      Я улучшил свой же мировой рекорд месячной давности. Тогда, на отборочных предолимпийсих соревнованиях в США, я сбросил 6 сотых секунды с мирового достижения в 19,72 секунды, которое продержалось целых 17 лет. И вот теперь я улучшил его же более чем на треть секунды (если быть точным, на 34 сотые). Люди, стоя на трибунах стадиона, продолжали аплодировать. А я продолжал кричать:

      – Да! Да!

      Когда я шел назад, ко мне подбежал счастливый Фрэнки Фредерикс. Я пожал ему руку, и мы обнялись. Затем подошел улыбающийся Ато Болдон. Я обнял его,