Игры над бездной. Александр Золотько

забрал одежду и вышел в комнату.

      Сейчас Маринка выйдет из душа и изложит свои требования. Это если решила заняться шантажом. Или просьбу, если то, что произошло в душе, было рекламной акцией или авансом.

      Ты стал циником, сказал себе Стас, одеваясь. В старые и почти добрые времена до Катастрофы ты бы в список возможных вариантов вставил еще и любовь, но сейчас ты твердо знаешь – эта штуковина на свете не существует. Ей не осталось места в мире после Катастрофы. Так же, как еще очень и очень многим странным, громоздким, неудобным и даже смертельно опасным штуковинам из категории морали и нравственности.

      Стас прошелся по комнате, выдвинул ящик в столике под зеркалом. Остатки косметики, какие-то тряпочки, выстиранные и отглаженные, чулки… Стас вытащил, глянул, чулки были порваны, их даже пытались штопать, но без особого успеха. Носить это было уже невозможно, а выбросить – наверняка жалко.

      Записная книжка.

      Стас перелистал страницы, не вчитываясь в неразборчиво написанные строки. Похоже на дневник. Но ничего важного Маринка писать сюда не станет. Разве что – список клиентов, для памяти. Чтобы подсчитать к старости, всплакнуть… На пол упала фотография. Стас наклонился, поднял.

      Маринка – смеющаяся и загорелая, стоит у моря.

      Раньше на свете были моря, подумал Стас, пряча фотографию в записную книжку. А сейчас – только пыльный раскаленный город. И люди, которые разучились вот так искренне и жизнерадостно смеяться.

      Стас услышал, как перестала течь вода в душе, и задвинул ящик.

      Скрипнула дверь.

      Маринка вышла неодетая, вытирая голову полотенцем.

      Подкуп. Она полагает, что между ней и Стасом возникла какая-то связь, теперь только нужно ее сохранить. Продемонстрировать свое тело, как обещание грядущих радостей. Стас вздохнул.

      Маринка подошла к нему.

      – Ты что-то хотела у меня попросить? – Стас сел в кресло и закинул ногу за ногу. – Что именно?

      Маринка замерла.

      Сейчас она лихорадочно просчитывает свои дальнейшие действия. Если окажется дурой – попытается дальше играть влюбленную шлюху. Если мозги есть, то вернется к образу шлюхи деловой.

      – Мне нужна твоя помощь, – сказала Маринка, усаживаясь на кровать.

      Тон она сменила, от обольстительного мурлыканья не осталось и следа, но позу на всякий случай приняла эффектную и завлекательную.

      – Помощь… – Стас поцокал языком. – Что именно?

      – Нужно припугнуть одного типа. – Маринка отложила полотенце в сторону. – Нужно его…

      – Нет, – сказал Стас.

      – Но ты же…

      – В любом случае – нет. Я не работаю вышибалой. И сутенером я не работаю. А все личные вопросы своих девок Сандра решает сама.

      Стас сказал «девок». Хотел выразиться сильнее, но решил не перегибать палку. Если Маринка захочет, то обидится и так. Маринка не захотела. Даже улыбнулась, нервно, краем рта, но улыбнулась.

      – Разговор окончен? – спросил Стас, оперся руками о подлокотники, демонстрируя намерение встать.

      – Это нужно