История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х – начало 1990-х годов: хрестоматия. В. В. Перхин

государства, в процессе превращения частно-правовых по существу союзов удельного времени в Московское Государство, власть становилась государственной в той самой мере, в какой она становилась неограниченной. Ограниченной государственной власти Россия, до 18-го века, не знала.

      Русское слово «государство» получило свой настоящий смысл в столетие, отделяющее утверждение удельной гегемонии Москвы над всей Великороссией при Василии Темном от окончательного закрепления государственного бытия при Иване Грозном. На языке догосударственной России слово «государь» означало собственника, владельца, преимущественно владельца «людей»; а «государство» – отношение «государя» к его собственности, обладание, неограниченное право распоряжения и хозяйствования. «Государство» было единственной формой неограниченного права в удельном обществе. Когда неограниченная власть, приписывавшаяся монарху церковно-византийской идеологией, стала реальностью, удельный язык не мог найти других слов для ее обозначения как «государь» и «государство». Публичную власть, отныне неограниченную, уподобили неограниченному праву собственности, а царя хозяину. Это можно, конечно, рассматривать как идеологическое «сублимирование» вотчинного взгляда на княжескую власть как собственность. Но для русского процесса характерно, что тогда, как по-польски (и по-украински) соответствующее государству слово («государство»), стало означать всякое хозяйство, московский государь стал единственным субъектом «государства». Все прежде существовавшие личные права слились в одном государстве, неограниченном хозяине всех. Конечно, классовая природа московской власти позволила ей осуществить это единство в одном только юридическом плане, экономически московское «государство» ни в какой мере не преодолело анархического индивидуализма, свойственного классовому обществу. Но любопытно, что теперь, когда перед наследницей московской власти стоит уже объективно осуществимая задача превращения государства в хозяйство, – государство все еще обозначается словом когда-то означавшим власть хозяина.

      В Европе возникновение государственной власти из до-государственного общества сопровождалось не поглощением всех личных прав в одном субъекте государства, а наоборот, дальнейшим развитием лично-правовых норм обычного, до-государственного права. Они получили мощную поддержку римского права, в частностях видоизменившегося и заменившего старое право, но проникнутого совершенно теми же началами индивидуализма и процессуального формализма и давшего европейскому праву окончательное идеологическое оформление. Личное право и процессуальные формы определили собой весь характер новой Романо-Германской культуры, отделив ее от России, Востока и всего вообще человечества и дав ей совершенно особую самобытность. Так что отсутствие развитой системы личных прав и идеологически сублимированных процессуальных форм, отделяя Россию от Запада,