Ужин с Доктором. Вячеслав Аничкин

хозяином положения. И это было чувство упоенности, какой-то легкости, головокружения, почти экстаза… Он – главный! Он может вершить судьбы, от него зависит жизнь человека!

      Владимир Иванович попытался приподняться на стуле. Павел подошел к столу, сел прямо на него, свесив ноги вниз и, дождавшись пока главбух откроет глаза, твердо сказал:

      – Я вижу, вам уже лучше. Я сначала подумал, что вы умрете. Хорошо, что этого не получилось. Может, вам дать воды?

      Владимир Иванович тяжело качнул головой в знак согласия и с ненавистью посмотрел Павлу в глаза. Павел налил в стакан воды из графина, поднес ее к губам пострадавшего и помог ему сделать два глубоких глотка. Отпив немного из стакана, Владимир Иванович опять откинулся на спинку стула и слабым, дрожащим голосом сказал:

      – Вы – негодяй. Вы… вы чуть не убили меня! Какое вы имеете право? Врываетесь и…

      Затем, видимо сделав большое усилие над собой, он попытался подняться, но не смог, и остался сидеть на том же месте.

      – Вы лжете. У вас нет никаких доказательств… Вы ответите за свои слова. Вы ничего не получите!

      Павел, молча наблюдавший до этого за Владимиром Ивановичем, хищно улыбнулся и медленно, сквозь зубы процедил:

      – Может, хватит оскорблений, а!? Я к вам вежливо обращался, а вы!? Насчет доказательств? А мне и не нужны никакие доказательства. Я просто пойду в милицию и расскажу там все о своих сомнениях насчет вас. А там уж, пусть сами разбираются с вами. Вам ясно?

      При этом Павел встал, обошел вокруг стола, и сел на корточки прямо перед сидящим на стуле.

      – И, кроме того, если вы будете продолжать в том же духе я, возможно, подумаю об увеличении указанной мною суммы. Может, в два, а может, и в десять раз. Как, вам нравится? Владимир Иванович внимательно посмотрел в лицо Павла и, упавшим, тихим голосом, ответил:

      – У меня нет таких денег. Сумма слишком велика. – Павел улыбнулся и зловеще протянул:

      – Велика!? Вы говорите – велика!? Да, по моим подсчетам, у вас только после последнего дела должно было оказаться в руках, как минимум, в три раза больше! А кто его знает, сколько еще раз вы запускали свои руки в государственные денежки. Ну, как вам, а?

      После этих слов, Павел встал, сделал вид, что собирается уходить и бросил через плечо:

      – Если вы откажетесь, то всю свою оставшуюся жизнь проведете в тюрьме.

      Если вас не расстреляют, конечно. А в тюрьме не подают бутербродов с колбасой… и долго не уговаривают. И водички из графинчика не подают. Так что…

      После этого, он взялся за ручку двери и тут услышал голос Владимира Ивановича у себя за спиной:

      – Стойте, я согласен.

      Павел обернулся и, улыбнувшись, сказал:

      – Вот так-то лучше, а то зачем же сразу за сердце хвататься?

      На улице начинал моросить дождь. Скоро осень. К морю! Определенно! Павел вышел на улицу и посмотрел по сторонам. Люди по одному, по двое выходили из здания столовой, находящейся в сотне метрах от