Доктор Ахтин. Жертвоприношения. Игорь Поляков

мечту, которую она отражала на бумаге и прятала от матери. В новогоднюю ночь она, сидя в кладовке, слушала радостные крики веселящихся людей и в первый раз загадала своё желание.

      И вот, похоже, что я – Дед Мороз, который выполнил её просьбу. Пусть поздно, – работы у него много, всё дети загадали желание, и вот наконец-то весной и до неё дошла очередь, – Дед Мороз пришел и сделал то, о чем она просила.

      Тогда, почти месяц назад, я, посчитав пульс, прикоснулся к руке Анжелы и внезапно понял, что моё время пришло. Она будет моей первой жертвой, и причина проста – эта тень не заслуживает свободной и спокойной жизни. Богине в Тростниковых Полях нужны рабыни, и Анжела Мясникова будет первой.

      Около недели я думал над этим решением. Рисовал образ жертвы – в своем сознании, и на листе бумаги. Планировал и представлял. Собственно, всё складывалось, как нельзя лучше. Женщина была прописана на моем территориальном участке, а проживала у сожителя на другом конце города. Амбулаторные карты на руки пациентам не выдаются. Соответственно, даже случайно моё имя не должно всплыть во время следствия.

      Тем не менее, я выждал еще две недели и только затем вышел в ночь.

      Я сижу и рисую первую жертву по имени Анжела Мясникова. Рядом с ней нет девочки по имени Ангелина. Она попадет в детский дом. Да, впереди у неё не простая жизнь, но, мне кажется, когда мы с девочкой стояли, разделенные дверью кладовки, она почувствовала присутствие Бога, пусть даже этот образ в её сознании был с белой бородой и в красной шубе.

      В некотором роде, я вывел её на тропу, ведущую к свету далеких фонарей.

      Во всяком случае, мне хочется в это верить.

      Я рисую события той ночи, никак не отражая на листе бумаги образ Ангелины. Она присутствует в моем сознании, но не на рисунке. Там ей не место.

      Потом, когда придет время, я принесу эти нарисованные образы и глазное яблоко жертвы Богине.

      И только тогда ритуал жертвоприношения будет завершен.

      – Время убивать, и время врачевать, – говорю я.

      Это не мои слова, но так ли важно, кто их сказал, если они точно отражают суть той моей новой жизни, первую страницу которой я перевернул.

      4

      Иван Викторович Вилентьев стоял у окна и смотрел на улицу. Кабинет находился в Башне Смерти. Высокое и красивое здание, увенчанное круглой башенкой и построенное в тридцатых годах прошлого столетия, все эти годы служило органам правопорядка и, по его мнению, совсем не заслуживало этого названия. Но родственники тех людей, кто вошел внутрь и никогда не вышел наружу, запомнили сами и передали детям и внукам страх, который застыл в сознании и зафиксировался в названии.

      Бесконечная вереница автомобилей, автобусов и троллейбусов неутомимо вертелась по дорожному кольцу площади, уходя вдаль широким проспектом и расходясь в стороны второстепенными улицами. Разноцветные и яркие картинки сменялись на большом рекламном мониторе в центре площади. Люди дисциплинированно переходили через дорогу на зеленый сигнал