Лиса. Личные хроники русской смуты. Сергей Стукало

и пришли к выводу, что сегодня позанимались вполне достаточно и в школу можно не ходить. Они так и так отличницы! Да и кто узнает? Опять же – когда ещё в Баку дождёшься столько самого настоящего, белоснежного, взаправдашнего снега?

      С совершенно чистой совестью подружки оделись потеплее, и вышли на улицу. Несколько раз они возвращались домой, чтобы наскоро просушить промокшие насквозь вещи, да отогреть озябшие ладошки – снежки лепились и голыми руками тоже, потому как оставленные на батарее рукавички просто не успевали высохнуть. Впрочем, даже если бы и успевали – как можно было не побаловать руки такими редкими для южного города ощущениями?

      Когда стало темнеть, Инка нехотя собрала портфель, и девочки, совершенно довольные собой и тем, как прошел день, расстались.

      И тут вдруг приходит Инкина мама…

      Совершенно растерявшаяся Лиса недоумевала: что такого могло произойти? Неужели Инку замучили угрызения совести, и она сама решила во всем сознаться?

      В разделявшем ванную комнату и туалет окошке проявилась голова старшего брата. Происходящее его явно веселило: он подмигивал, строил рожицы и заговорщицки улыбался, но затем, исчерпав соответствующий моменту мимический запас, всё же с явным удивлением в голосе поинтересовался:

      – Слушай, пимпа… Вы с Инкой что – в школе не были что ли?

      Это был крах. Полнейший. Лиса потерянно села на крышку унитаза и сжалась на ней в крошечный комочек, совершенно не понимая – чему он так радуется, когда жизнь закончена.

      Между тем стоявшая за дверью Инкина мама эмоционально продолжала:

      – …да, да, именно так! Мне моя Инночка рассказала, что ваша Наташка закрыла дверь на ключ, спрятала его и не выпускала её из квартиры! И как Инночка ни просила, как ни плакала – выйти и пойти на занятия в школу не могла! Вот что ей еще оставалось делать?

      – Да быть такого не может! – оскорблённо возмутилась мама. Она подошла к двери туалета и грозно в неё постучалась.

      Лисе ничего иного не оставалось, как выйти.

      Мама смотрела требовательно и строго:

      – Ну-ка, солнышко моё, расскажи мне и Вере Матвеевне, как всё было на самом деле!

      Выдавать близкую подружку не хотелось – это раз. Да и, чего греха таить, виноваты они были в равной степени – это два. То, что постоянно доставалось Инке, а она всегда выходила сухой из воды – тоже было не совсем справедливо – это три. Но мама…Если промолчать, то как потом смотреть в глаза маме?.. – и это уже все остальные числа мира…

      Дилемма.

      Лиса крепко сжала губы и опустила голову как можно ниже.

      Она не умела врать. Особенно маме. Оставалось просто молчать. Пока хватит сил.

      Краем виноватого глаза Лиса отметила, что Вера Матвеевна смотрит возмущенно и настороженно. В сторону требовательных маминых глаз лучше было не смотреть вообще.

      Решившись, Лиса подняла на обеих родительниц честные глаза и сказала правду:

      – Посмотрите на дверь… Изнутри ключ вставлять