Лиса. Личные хроники русской смуты. Сергей Стукало

А новой они теперь не достанут… Значит, не будет ни столичного салата, ни сметанника…

      Лиса смело выступила вперед и ответила на заданный мамой вопрос встречным вопросом:

      – А зачем ты последнее отдала этой женщине?!

      – Ну… Я же знала, что у нас много, потому и… Да и отдала я лишнее… – от неожиданности мама растерялась и поначалу принялась оправдываться, но вскоре взяла себя в руки. – Так!.. Вот значит кого мне надо «благодарить»… А ты кому отдала?

      – Я?.. – переспросила девочка, оттягивая время ответа. – Тетё Вале. У них не было…

      – Угу! У них, значит, не было, а у нас было! – мама начала страшно возмущаться.

      Мужем тёти Вали был известный в городе завмаг, который мог достать всё что угодно буквально из-под земли.

      – Родителей своих не жалеешь, а их, значит, пожалела! Я бегаю, понимаешь ли… в очередях выстаиваю, неизвестно как и что достаю, чтобы им день рождения по-людски справить. А они что?

      Отчего-то мама заговорила во множественном числе. Получалось, что каждый из присутствующих должен был чувствовать себя виноватым. Но ведь остальные были не причём!

      – Но они же не бесплатно, они же по рублю у нас сметану купили! – ляпнула Лиса, запоздало поняв, что лучше бы она этого не говорила…

      Мама тут же прошла к телефону и теперь, сведя брови, грозно набирала номер. Понятно, что соседский. Потом она долго кричала в трубку разные слова про то, что взрослым должно быть стыдно обманывать ребенка, тем более что-то брать у него, когда он один дома. И что наша семья, в отличие от некоторых других, не спекулянты!

      Лисе стало страшно, если бы кто сказал такое про неё – она бы просто умерла от стыда!

      Через пару минут в дверь постучали. Пришла всё та же бабушка, с всё с теми же баночками. Одна баночка, правда, была уже открыта и мама, приподняв крышечку и заглянув под неё, недовольно поморщилась. Что-то непрерывно бурча, бабушка бросила недовольный взгляд в сторону девочки, выхватила поданную ей трёшку и ушла.

      «Столичный салат всё-таки будет»… – отметила расстроенная девочка и ушла к себе. Всё равно с ней никто больше не разговаривал. Бойкот. Она знала, что и ужинать вместе с ней не будут тоже – накроют отдельно. Принципиально. Чтобы прочувствовала. И, что самое обидное, устраивать истерику по этому поводу запрещалось.

      Вот так всегда.

      С полчаса Лиса просидела в полной темноте, но потом в комнату зашел папа и легонько тронул за плечо.

      – Иди и сейчас же извинись перед мамой. Плохо ей… в спальне она …

      Папа плохого не посоветует. Девочка крепко зажмурила глаза, набрала в лёгкие побольше воздуха и пошла.

      В маминой комнате тоже было темно. Мама лежала на краешке кровати, невидяще смотрела прямо перед собой и почти не дышала. Подходить к ней было страшно. Но куда деваться?..

      – Мамочка, извини меня, пожалуйста… Я больше никогда не буду продавать нашу сметану… Никогда.

      Мама не реагировала.

      И тут в комнату вошёл брат. Очень вовремя вошёл.

      – Вот