Роман в утешение. Книга первая. Татьяна Герцик

стало досадно. Вот и спасай таких. Ни спасибо тебе, ни до свидания!

      С трудом стянув с себя ветхую рясу, аккуратно уложила ее обратно в сундук, и тут меня осенило. А не меня ли разыскивал этот тип? Пусть мне далеко не восемнадцать и хорошенькой меня вряд ли кто назовет, но нужно сделать скидку на его тогдашнее состояние.

      Странно, что он еще цвет глаз разглядел. Эта идея, поначалу показавшаяся мне абсурдной, постепенно начала приобретать вполне реальные очертания. Честно говоря, эта утопическая блажь согревала мое уязвленное самолюбие, доказывая, что не так уж я и плоха, как вообразил себе Георгий.

      В субботу лил дождь, делая спуск к Волге опасным, но я всё равно решила искупаться. Придерживаясь за кусты, благополучно спустилась и поплыла, наслаждаясь мягким сопротивлением воды. Капли дождя мешали видеть, заливая глаза, и я закрыла их, плывя вслепую. Внезапно рядом раздался плеск весел и уже знакомый звучный голос произнес:

      – Извините, это не вы вытащили здесь неделю назад человека?

      Что за странный способ разговора?! Даже если бы я и захотела, то ответить не смогла. Дождь всё усиливался, не давая ни смотреть, ни говорить. Скрип уключин раздался совсем близко и я, глубоко нырнув, вынырнула уже возле берега. Быстро выйдя на берег, осмотрелась. С земли окружающее было видно несколько лучше, и я увидела невдалеке от берега белоснежную яхту «Маргарита».

      Ялик с красной полосой поперек уже причаливал вслед за мной к берегу, и я, почему-то испугавшись, кинулась к своей тропинке.

      Пронин просительно закричал мне вслед:

      – Подождите, не бойтесь меня, я вам ничего плохого не сделаю!

      Но я, будто подстегиваемая кнутом, мигом взобралась по скользкому склону в свой сад и рванула к дому. Краем глаза видела, что он пытается подняться по моим следам, но у него ничего не получается, слишком уж скользко. Конечно, он же не взбирался по этой тропке тысячу раз, из них сотни – в полной темноте.

      Заперевшись в доме, я перевела дух и подосадовала на саму себя. Почему я так странно себя веду? Будто мне не тридцать пять, а действительно всего лишь восемнадцать.

      Вечером, как обычно, позвонила мальчишкам. У них всё было хорошо, а я с трудом задавала им привычные вопросы. Очень хотелось спросить их об отце, но я превозмогла это глупое желание. Они бы сразу догадались, что между нами что-то произошло, а мне не хотелось их волновать. Зачем? Что они могут сделать в этой ситуации?

      К тому же я была уверена, что и Георгий думает точно так же, и ничего о крахе нашей семейной жизни детям не скажет. Во всяком случае, до тех пор, когда скрывать наш разрыв станет вовсе уж невозможным.

      Следующий день был умытым и солнечным. Я собирала малину, вяло размышляя о необходимости съездить в Нижний за новыми заказами, как вдруг с тропки над Волгой появился мой утопленник. То есть спасенный, конечно, но это неважно.

      Мне захотелось присесть, чтобы он меня не заметил, но было уже поздно. Увидев меня, он направился ко мне размашистыми твердыми шагами, будто решил взять в плен. У меня возникла спасительная надежда, что ко мне в середину малинника он всё же не полезет.

      Он