Есаул из будущего. Казачий Потоп. Анатолий Спесивцев

тогда повернулся и спросил:

      – А надо оставаться?

      Александрос тоже повернул голову к нему, почтительно кивнул и, немного помявшись, ответил:

      – Опасно это. Ведь и, не усомнившись в приказе, тебя могут казнить. А уж если усомнятся…

      – Ты не отвечаешь на заданный вопрос.

      Связник внимательно посмотрел ему в глаза:

      – Да, надо. Нет у нас в оджаке никого, кто был бы на таком высоком посту. Нет сомнения, что рано или поздно, но воевать с турками придется, тогда сведения об их планах будут на вес золота.

      Неожиданно для себя самого Селим вдруг произнес:

      – Я остаюсь.

      Внезапно настолько, что сам удивился, услышав то, что сказал. Будто со стороны раздались эти слова. Уж очень велик был риск, что человека, прервавшего династию Османов, пусть и по приказу покойного султана, могут предать лютой казни. Да и оставаться среди людей, которых возненавидел… отказаться от ухода к врагам этого проклятого государства… странно. Для него самого непонятно, ведь шел на встречу с твердым намерением уплыть прочь из проклятого города. И вдруг почти сам вызвался остаться.

      Разлад в себе самом так и не позволил выяснить, почему же он остался. Не было у него соответствующих навыков. А может, не хотелось признаваться даже самому себе, что просто побоялся этого шага, последнего в прощании с привычной, пусть и ненавистной жизнью. По большому счету, другой он и не знал. Возможно, впрочем, что испугался бесстрашный янычар не расставания со старой жизнью, а побоялся разочароваться в новой, ради которой рисковал. «Темна вода в облацех…», а уж душа человеческая, да настолько взбаламученная, прозрачна разве что для великих ее знатоков.

      Его не казнили, хотя кое-кто порывался. Нашлись друзья, защитили. Отправили на опаснейшее задание – казнить бейлербея Коньи, отказавшегося присоединять подчиненные войска к армии султана Гирея.

      – Раз уж успел так не вовремя наследника казнить, может, и от этого продажного ишака избавишь? – предложил-приказал ему новый Великий визирь Зуграджи.

      Естественно, с несколькими помощниками и шелковым шнурком к переметнувшемуся бейлербею теперь заявиться было уже невозможно. Самого на том же шнурке подвесили бы палачи управителя вилайета. Пришлось выслеживать пашу, как редкого и опасного зверя. Как раз на охоте, которой тот увлекался, и настигла его стрела. Вот голову снять с казнимого не удалось, свою довелось спасать от преследования охраны убитого. К счастью для убийц, погоня оказалось не слишком настойчивой. Потерявшие хозяина псы не стали рвать жилы для отмщения.

      Неканоническое устранение вельможи Гирей и Зуграджи посчитали оправданным. В Конье наступила смута, и небольшой отряд сувалери, прибывший вскоре к его воротам, легко установил там власть султана Ислама Гирея. Ахмад остался с носом.

      Так и попал Селим в число доверенных лиц нового султана, исполняющих для него грязные, не терпящие огласки делишки. Даже удостоился права носить пояс