007 по-советски. Вадим Зеликовский

лицо сказал ему о нем…

      – А он? – видно было, что Казанцев заинтересовался не на шутку. – Что он? – желваки на скулах у Егорова напряглись. – Такой спектакль устроил… Это, мол, оскорбление, кричал, мол, дружественная страна, национальное достоинство, я буду жаловаться вашему шефу.

      – Вот тут-то вы начали суетиться и лезть в чужие дела? – рассмеялся Казанцев. – Или не сразу?

      – Сразу! – сознался Егоров. – Уж больно он меня своим национальным достоинством достал.

      – Хотели доказать, что вам его тоже не занимать? – Казанцев понимающе покивал. – И что сделали?

      – Я пошел на склад компании, где должен был храниться груз до отправки… Там мне, конечно, сказали, что груз не поступал, мне удалось попасть в помещение склада… неофициально, естественно…

      – Ну! – поторопил его Казанцев.

      – Груз там был! – торжествующе заключил свой рассказ Егоров.

      – И тут вы, конечно, сразу дали телеграмму в Совмин! – уже не скрывая иронии, сказал Казанцев.

      – Да, – неуверенно кивнул Егоров, ирония Казанцева сразу сбила его с торжествующего тона. – А что бы вы сделали на моем месте?

      – Я бы? – переспросил Казанцев. – Я бы помолился.

      – В каком смысле? – недоумевая все сильнее, спросил Егоров.

      – В прямом! В таких случаях молитва – единственное, что еще может как-то помочь, – ответил Казанцев.

      Тут уже настала очередь Егорова иронизировать.

      – Что ж в вашем учреждении и молитвой вас специальной снабжают? Ее всем можно знать или же она только для вашего узко-служебного пользования? – спросил он.

      – Нет, она не является служебной тайной, так что могу поделиться на будущее, – предложил Казанцев.

      – Валяйте! – согласился Егоров.

      – Кстати, вы молитву эту могли и раньше слышать. Я лично вычитал ее у Курта Воннегута!..

      Казанцев сделал паузу и вопросительно глянул на Егорова. Тот отрицательно покачал головой. Казанцев продолжил:

      – Звучит она так: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, что я не могу изменить, мужественно изменять то, что могу, и мудрость – всегда отличать одно от другого!», – Казанцев умолк, не сводя глаз с Егорова.

      Тот молча потащил из пачки сигарету и закурил.

      – Вас, конечно, сразу отозвали! – нарушил молчание Казанцев.

      – Да! – у Егорова на скулах вновь обозначились желваки. Эх, если бы я там остался хотя бы еще на сутки… – произнес он со злостью.

      – Я вижу, молитва Вам не помогла… – заметил Казанцев. – Ладно, вернемся к нашим баранам: как вы напали на след?

      – Мне помог один охранник. Его зовут Тино Джини или Джинини… Не помню… За день до того, как меня отозвали, его со склада уволили. Когда я узнавал, где он, мне сказали, что уволен за то, что он коммунист…

      – Так прямо и сказали? – удивился Казанцев.

      – Да!

      – Вы его разыскивали на работе?

      – Да, когда узнал, что меня отзывают, я думал, что возможно все-таки успею… – Егоров не закончил.

      – И дальше