Любовь до гроба. Анна Орлова

господин Рельский расправился с первоочередными письмами и изнеможенно откинулся в кресле. Он привычно потер висок – последние месяцы все чаще болела голова – и позвонил прислуге. Спустя несколько минут ему принесли стакан бренди, прописанного доктором для таких случаев. Мировой судья, изнуренный болью, изредка прибегал к спасительной помощи, хотя не любил снадобья, ослабляющие самоконтроль.

      Боль обручем сдавливала лоб, колола виски и путала мысли. Постепенно мучительное ощущение отступило, и мужчина, как это обычно бывало, тут же почувствовал небывалый подъем и готовность работать дальше.

      Тут весьма кстати вернулся секретарь и подробно изложил все виденное. Госпожа Шорова своим рассказом привела общество в ажитацию, однако присяжные ограничились вердиктом: «Смерть господина Ларгуссона имела насильственный характер и воспоследовала из-за действий неустановленных по делу лиц или лица». Коронер графства был давним другом господина Рельского, а последний применил все свое влияние, дабы добиться столь обтекаемой формулировки. Конечно, обыватели остались весьма разочарованы, но мирового судью менее всего занимало их мнение.

      Секретарь закончил доклад и почтительно уставился на патрона. Он походил на гриб: неизменная широкополая коричневая шляпа; накрахмаленная до хруста белая манишка; аромат ветивера и пачули, напоминающий мох, сосновые иголки и сырость…

      Постукивая пальцами по столу, господин Рельский уточнил:

      – Вы передали письмо инспектору?

      Фергюссон тонко улыбнулся и ответил:

      – Разумеется. Осмелюсь заметить, господин Жаров пришел в крайнее волнение и…

      Он не успел договорить, распахнулась дверь, и доложили о приходе инспектора.

      Полицейский взволнованно поздоровался и принялся мять в руках шляпу.

      – Приветствую вас, – будто неохотно кивнул в ответ мировой судья. – Присаживайтесь, полагаю, наш разговор будет долгим.

      Похоже, это известие нисколько не обрадовало полицейского, который с понурым видом опустился в кресло напротив.

      Господин Рельский внимательно взглянул на гостя, от былой франтоватости которого не осталось и следа. Господин Жаров казался раздавленным. Так роскошное одеяние, намокнув, превращается в заурядную тряпку…

      Мировой судья, хмыкнув про себя, велел секретарю:

      – Фергюссон, вы мне пока не нужны. Займитесь проверкой баланса верфи «Ноатун»[30]

      Дождавшись, когда секретарь покинет комнату, он обратился к инспектору:

      – Давайте говорить начистоту. Вы не сделали ничего, о чем я вас просил. Полагаю, у вас были на то веские причины? Хотелось бы услышать ваши… аргументы.

      Он в последний момент поменял слово «оправдания» на более нейтральное.

      – Я все вам расскажу, – согласился инспектор безнадежно. Даже его холеные бакенбарды уныло обвисли. – Только дайте клятву, что оставите это в тайне!

      – Хорошо, – медленно кивнул господин Рельский, – обещаю.

      – Нет, – покачал

30

Ноатун (от др. – исландского «корабельный двор») – мифологическое обиталище Ньёрда, бога моря и ветров.