Закон сильного. Ярослав Денисенко

предпочитают заблаговременно наведаться к травнице Алире и запастись средствами от нежелательных последствий. Но Тай не здешняя. Полтора года назад она пришла из Подковы, не имея ни малейшего представления о нравах Стрелки. Ей повезло: одним из первых на правом берегу девушке встретился Подсолнух, он-то и проводил ее к нам. Тай – другая. Просто невозможно подходить к ней с теми же мерками, что к остальным девчонкам банды. К любым другим девчонкам вообще.

      – Я боюсь за вас, ребята, – тихо проговорила Тай, касаясь ладошкой моей руки. Ее присутствие лишило меня всякой охоты ругаться с Подсолнухом. – Если вы… Если вас… Что будет со всеми остальными? Неужели никак нельзя избежать этого боя?

      Я осторожно приобнял ее за плечи. Тай напряглась, сжимаясь в комок. Потом немного расслабилась. Это было большее, до чего продвинулась наша близость за последние дни. Огромный шаг по сравнению с временами, когда девушка шарахалась от каждой упавшей на нее тени.

      – Ничего хорошего не будет, – ответил я. – Именно потому боя нельзя избегать. Мы покончим с Ящером раз и навсегда. Мы останемся живы, а он нет. Это я тебе обещаю.

      За спиной послышалось насмешливое рукоплескание.

      – Браво, браво! – Змейка, девушка Подсолнуха, продемонстрировала свой ядовитый язычок. – Я еще до седых волос не доживу, как вы двое поцелуетесь.

      Маленькая, гибкая, злая, Змейка полностью соответствовала своему прозвищу. Понятия не имею, как они с Подсолнухом до сих пор не поубивали друг друга, но это уж не мое дело. Лучший в банде мастер дальнего боя – в шустрых Змейкиных ручках в метательное оружие превращалось все, что угодно, – недобро зыркнула в сторону Тай.

      – Чем хныкать, лучше б научилась чему полезному, – шикнула Змейка, с лязгом разворачивая между пальцами два веера ножей и таким же отработанным движением пряча их обратно.

      Тай одарила ее непередаваемым взглядом синих глазищ и двинулась прочь, гордо выпрямив спину. Похоже, на тайном женском языке между ними было сказано куда больше, чем дано нам понять. Так же как не понять причин взаимной лютой неприязни.

      – Подсолнух, а у нее правда язык раздвоенный? – спросил я друга.

      Змейка зашипела, словно рассерженная гадюка.

      – Сейчас станет таким у кого-то другого, – пообещала она, продолжая играть ножами. – И чего ты нашел в ней, а, Чертополох? Она ведь дура набитая, твоя зачарованная княжна. Но вообще я не с тем пришла. – Змейка мотнула головой. Толстая черная коса взметнулась в воздух, перелетая с одного острого, хрупкого плеча на другое. – Я о чем подумала. Проклятого дома Ящеру не взять. Ни одному, ни с братом. Может, пока не поздно, собрать людей сюда? Ну, как в настоящую крепость в осаде. И Ящер до них не доберется, и нам с обороной легче будет.

      – Я тоже об этом думал, – сказал я. – Так не пойдет. Во-первых, мало припасов. Во-вторых, мало места. Во дворе будет теснее, чем на Княжьей площади в день принародной казни. В-третьих, ловушки. Будешь посылать по человеку с каждым сопляком, которому вздумалось