Закон трех отрицаний. Александра Маринина

они есть, а я про них не знаю. Ты можешь их обнаружить при помощи кинезиологии?

      – Могу, – кивнул Павел. – Но не стану. Ты не нуждаешься в помощи, ты просто пытаешься меня заставить достать кролика из шляпы. А кстати, проблема у тебя есть, и, может быть, даже не одна.

      – Да? – удивилась Настя. – Откуда ты взял?

      – Оттуда, что у тебя нога не перестает болеть, хотя по всем медицинским критериям она должна уже быть в гораздо лучшем состоянии.

      – А нога-то тут при чем?

      – Если болит левая нога, это может означать, что ты идешь не по тому пути в своих отношениях с каким-то мужчиной. Или ты умом понимаешь, по какому пути нужно идти, но отчего-то не делаешь этого. В любом случае проблемы с ногами – это проблемы выбора пути, а левая сторона – отражение проблем с мужчинами. Вот и думай.

      – Это что, тоже кинезиология?

      – Нет, это другая практика. – Дюжин посмотрел на часы. – Извини, Настюха, мне пора. Я ответил на твои вопросы?

      – Ну так… – промямлила она, – отчасти. Я почти все поняла, но почти ничему не поверила.

      – Так тебе для раскрытия преступления верить и не нужно, тебе нужно понимать, чем занималась твоя потерпевшая. Значит, в пятницу в десять утра я сюда приеду и отвезу тебя на дачу. Договорились?

      – Спасибо, Паша, – уныло ответила Настя, изо всех сил выдавливая из себя благодарную улыбку.

* * *

      – Николай Александрович, можно? – В приоткрытую дверь осторожно просунулась голова одного из оперативников, работавших по убийству Галины Васильевны Аничковой.

      Селуянов оторвался от бумаг, которые нужно было составлять ежемесячно и почему-то с каждым месяцем во все возрастающем количестве.

      – Заходи. Что у тебя?

      – Мы тут смотрели эти… ну, бумаги…

      – Какие конкретно?

      – Ну эти… которые у Аничковой из квартиры изъяли…

      Пауза. Селуянов терпеливо ждал. Парнишка был в общем-то толковый, но вот с речью прямо беда. Выдавливает слова в час по чайной ложке, да и те не всегда внятные. Поначалу Коля злился, поторапливал молодого опера, прикрикивал, критиковал, потом смирился и научился терпеть. Став руководителем, он начал несколько иначе смотреть на жизнь. Если не сработаешься с подчиненным, он уйдет, а кто работать будет? За раскрытие преступлений-то с него спрашивают, с зама по оперработе, а он с кого станет спрашивать, если все разбегутся?

      – Так. И что в бумагах? Что-то не так?

      – Там… это… листка не хватает… вырван…

      – Откуда вырван? Из ежедневника? – Селуянов изо всех сил помогал косноязычному парню.

      – Ну да, я и говорю.

      Вообще-то, ничего подобного про ежедневник он пока не сказал, но зато сумел произнести связную фразу, уже хорошо.

      – За какое число листка не хватает?

      – Вот… я, это… принес показать.

      С этими словами оперативник вытащил откуда-то из-за пазухи ежедневник и протянул начальнику.

      – А следователю ты звонил? Доложил?

      – Так он, это… Неохота ему… сказал, чтоб сами…

      – Что – сами? Витя, что сказал следователь?