Призрак музыки. Александра Маринина

ли?

      – Вы живете в этом доме? – осведомился он.

      – Да, – и дружный кивок головами.

      – И всегда отвечаете хором?

      – Как придется, – сказал худенький. – А что?

      – Ничего, просто спросил. Про взрыв слышали?

      – Конечно, – тут же ответил второй, покрупнее. – Это же совсем рядом было.

      – А сами не видели?

      Возникла пауза, парни как-то странно переглянулись, и это Зарубину не очень-то понравилось.

      – Я не видел, – сказал рослый парень. – И он тоже. А почему вы спрашиваете?

      – Я ищу кого-нибудь, кто был в том месте незадолго до взрыва. Или во время взрыва, – пояснил Сергей, обращаясь к худенькому. Ему показалось, что тот находится в зависимости от своего более крупного товарища, и ему хотелось разделить их в разговоре. – Я из милиции. Взрывное устройство, которое подложили в машину, было радиоуправляемым, значит, должен быть человек, который нажал на кнопку, понимаете? А раз человек был, значит, кто-нибудь его видел. Не бывает такого, чтобы никто не видел. Ведь ты был там перед самым взрывом, верно?

      – Был, – согласно кивнул худенький.

      – И что ты там делал?

      – Стоял. Его ждал. – Он кивнул на товарища.

      – И что ты там видел?

      Снова пауза. Сергей пытался поймать взгляд худенького парнишки, но ему это не удавалось, его глаза все время убегали куда-то.

      – Там был мужчина, – наконец сказал он.

      – Какой? Что он делал?

      – Сидел на скамейке. Слушал Шотландскую симфонию Мендельсона. У него нога сильно болела, он совсем ходить не мог и попросил меня купить ему воды в палатке. Я купил. Вот и все.

      Очень любопытно. Мужчина, у которого так сильно болит нога, что он не может ходить. И никто из опрошенных, подскочивших к машине сразу после взрыва, такого мужчину не вспомнил, хотя он должен был сидеть на скамейке и всем попадаться на глаза. Стало быть, он довольно быстро слинял с места происшествия. Нога как-то моментально болеть перестала. Неужели попал?

      – Опиши, как он выглядел, как был одет, – попросил Зарубин.

      И снова возникла пауза. На этот раз Сергей не стал мучиться в догадках.

      – Ребята, что происходит? Почему вы так боитесь отвечать?

      – Понимаете, Артем почти ничего не видит, – произнес рослый парнишка. – Он не любит, когда об этом догадываются.

      – Как не видит? – оторопел Зарубин. – Совсем?

      – Почти совсем. У него такая болезнь, при которой он видит только размытый силуэт и в очень узком поле.

      – А очки почему не носишь? Стесняешься? – спросил Сергей Артема.

      – Нет, – тот застенчиво улыбнулся, – при этой болезни очки не помогают.

      – Значит, ты совсем ничего не можешь сказать про того мужчину?

      – Голос я запомнил, у меня слух хороший. А как выглядел – не знаю. Даже не могу сказать, сколько ему лет.

      – У него был магнитофон?

      – Плейер.

      – Откуда же ты знаешь, какую музыку он слушал?