Игра на чужом поле. Александра Маринина

быть, может быть, – задумчиво произнесла Регина Аркадьевна. – Мне показалось, что у вас должны быть другие вкусы. Значит, я ошиблась. Молодая женщина, образованная, интеллигентная, трудолюбивая, не озабоченная проблемами секса… Вы должны любить Сартра, Гессе, Карпентьера, может быть, Камю. Но уж никак не детективы. Впрочем, не сердитесь на старуху, у меня, возможно, искаженное представление об искусстве. Я, видите ли, всю жизнь преподавала в музыкальном училище, класс фортепиано. Сейчас, конечно, я на пенсии, но ученики ходят ко мне домой. Говорят, у меня неплохо получается… – она криво усмехнулась, – быть золотоискателем. Множество людей не покладая рук в тяжелых условиях намывают золотой песок. Потом приходит чужой дядя, забирает песок, переплавляет в слитки и отправляет ювелиру. А ювелир делает из него всемирно известный шедевр. Ювелиру – почет и слава, а про того, кто положил здоровье на промывку песка, никто и не вспомнит. Вот вы, Настя, знаете, кто такая Розина Левина?

      – Педагог из Джульярдской музыкальной школы. У нее учился Ван Клиберн, – быстро ответила Настя, мысленно похвалив себя за хорошую память.

      – Вот видите! – торжественно воскликнула Регина Аркадьевна. – Имя Розины Левиной знает весь мир, хотя она не концертирующий пианист, а просто педагог. А у нас? Вы можете мне назвать учителей Рихтера, Гилельса, Соколова? Не тех, под чьим руководством они побеждали на конкурсах, а тех, кто учил их нотной грамоте, ставил им руку, намывал в процессе ежедневных занятий золотой песок, из которого потом получился слиток. А блистательный Петров, у кого он учился? Нет в нашей культуре уважения к учителю. Только тогда, когда учитель сам по себе – известная личность, мы говорим: он учился у самого… Простите великодушно, голубушка, что-то я разворчалась. Давайте сменим тему.

      – Давайте, – поддержала ее Настя. – Например, давайте поговорим о том, почему вы решили, что я не озабочена проблемами секса.

      – О, это просто, – махнула рукой старуха. – Вы приехали в санаторий, у которого вполне заслуженная репутация бардака. Ровно половина номеров – одноместные, так что никаких проблем с соседями. За режимом никто не следит, хоть всю ночь гуляй из номера в номер. Два бара, оба открыты до полуночи, ежевечерние танцульки, магазин, в котором всегда можно купить спиртное и закуску. И полная свобода нравов. Я-то хорошо все это знаю, ведь я живу в этом Городе и два-три раза в год обязательно прохожу курс лечения в «Долине». А вы приезжаете сюда со словарями и пишущей машинкой, одеваетесь неброско и не употребляете косметику. Так к какому выводу я должна была прийти?

      «Не старуха, а Шерлок Холмс какой-то, – подумала Настя. – Неужели правда, что половина номеров одноместные? Ловко же администратор со мной управилась. Одной левой».

* * *

      До закрытия бара оставалось пятнадцать минут. Людей было немного. Музыка звучала не оглушающе, но достаточно громко, чтобы окружающим не был слышен разговор, ведущийся за угловым столиком.

      – Почему она живет одна в двухместном номере?

      – В журнале стоит