Стечение обстоятельств. Александра Маринина

версий об убийстве Плешкова по мотивам мести, ревности или из корыстных побуждений пока результатов не дала. Никто из лиц, имевших доступ в квартиру Плешкова, мотива для убийства не имеет. Была выдвинута версия о том, что убийство совершено по мотиву, который условно назван «синдром Раскольникова»: убийство с целью убедиться, что субъект на это в принципе способен. При этом преступника и жертву неприязненные отношения могут и не связывать. Исходя из этой версии, составлен ориентировочный психологический портрет преступника. Все лица, имевшие доступ в квартиру, отрабатываются повторно. Намечено двое наиболее вероятных подозреваемых, проводятся провоцирующие мероприятия, которые могут заставить убийцу раскрыться.

      – Синдром Раскольникова? – хмыкнул Гордеев. – Любопытно. И когда же вы это придумали?

      – В субботу, товарищ полковник, – быстро ответил Юра Коротков, кинув осторожный взгляд в угол, на низко склоненную русую голову.

      – Когда ожидаете результатов?

      – Надеемся, сегодня-завтра.

      – Хорошо, – кивнул Виктор Алексеевич. – А как следователь отнесся к этой версии? Или вы с ним еще не поделились своими познаниями в области русской литературы?

      Коротков молчал. Русая голова в углу кабинета опустилась еще ниже.

      – Понятно, – подытожил полковник. – Значит, так. Со следователем не ссориться. По версии продолжайте работать. Мне кажется, перспектива есть. Мотив практически недоказуем, поэтому действуйте предельно аккуратно, здесь работа должна быть ювелирной. И без спешки. Время пока терпит. Так. Труп манекенщицы из Дома моделей. Слушаю.

      Докладывать начал самый молодой оперативник отдела, черноглазый Миша Доценко.

      – На одного из фигурантов получены веские улики, доложено следователю. Принято решение пока его не задерживать, он чувствует себя уверенно, судя по всему, никуда бежать не собирается. Но держим под наблюдением, конечно.

      – Еще бы ему не чувствовать себя уверенно, – проворчал Гордеев. – Через три дня истекает два месяца, как совершено преступление, а его даже не допрашивали ни разу. Уверены, что не перемудрили?

      Фигура в углу кабинета, казалось, стремилась слиться со стеной. Миша удержался от желания посмотреть в угол и мужественно ответил:

      – Надеемся.

      – Ладно, поглядим, как следователь оценит эти ваши веские улики. Так. Изнасилование Ковалевой Наташи, двенадцати лет. Слушаю.

      – Пока ничего, товарищ полковник, – упавшим голосом доложил Игорь Лесников, опытный и, по общему мнению, самый красивый сыщик в отделе Колобка.

      – Что значит «пока ничего»? – тихо переспросил Гордеев, кладя очки на стол, что означало закипающую ярость. – «Пока ничего» длится уже три недели, последний раз я это слышал в пятницу утром. Прошло трое суток. Что сделано за это время?

      – Виктор Алексеевич, девочка в шоковом состоянии, у нее нервное потрясение. Она не может давать показания. У нас даже самых общих примет нет. Мы отработали