Мушкетеры. Том 2. Тень над короной Франции. Александр Бушков

голос звучал чуть насмешливо:

      – Любезный шевалье, когда речь идет о кардинальской службе и выполнении поручений монсеньёра, случайностям нет места, тем более в этом деле…

      – Значит, вы…

      – Я должна была вмешаться, если потребуется. По-моему, момент был самый подходящий, вам пришлось плохо…

      – Да что вы! – сказал д’Артаньян, к которому вновь вернулось извечное гасконское бахвальство. – собственно говоря, к тому времени, как вы появились, я их уже свернул в бараний рог, купил с потрохами и принудил к повиновению…

      – Кто бы сомневался…

      – Вы что, не верите? Клянусь небесами, я с ними управился, как с болванами…

      – Я верю, верю… Вот, кстати, что это за странный обрывок разговора я слышала при вашем с ними расставании? О каком это сыне великого короля шла речь?

      – Я вам потом расскажу, при удобном случае, – заверил д’Артаньян, покраснев. – Это одна из моих коварных уловок, которая сработала просто великолепно… Анна… Я не могу поверить, что вы здесь, со мной, и мы вот так запросто скачем бок о бок…

      Она, наконец, подняла голову, и в голосе зазвучало неподдельное женское кокетство:

      – Я вам успею еще надоесть, шевалье, нам еще несколько дней ехать вместе, до самого Парижа…

      – Вы? Мне? Надоесть? – От волнения он потерял нить разговора. – Да это невозможно… с тех пор, как я вас увидел впервые, в Менге, вы стоите у меня перед глазами…

      Девушка тихонько рассмеялась:

      – Вы хотите сказать, что соизволили меня запомнить? Видевши один раз и мельком?

      – Вы из тех, кого невозможно забыть, Анна…

      – Даже после всех ваших похождений в Париже и побед над столькими красотками, от очаровательной трактирщицы Луизы до Мари де Шеврез?

      Д’Артаньян почувствовал, как запылали у него кончики ушей. Воровато оглянувшись на слуг, отстававших на три корпуса, он растерянно пробормотал:

      – Кто вам рассказал эти глупости…

      – Тот, кто был неплохо осведомлен о ваших славных свершениях на тех полях, где вместо валькирий порхают амуры…

      – Вздор, – сказал д’Артаньян. – сплетни, злые языки… Все это время я думал только о вас…

      – Почему вдруг? – спросила она с той восхитительной наивностью, что женщинам дается так легко, а мужчин повергает в полнейшую растерянность. – У вас было столько возможностей, чтобы выбросить из головы скромную путешественницу…

      Д’Артаньян был уже не тот наивный и робкий юнец, что пару месяцев назад пустился в путь из Тарба, не сделав на этом свете ровным счетом ничего примечательного. И он решился.

      – Потому что я люблю вас, – сказал он из-под надвинутой на лицо шляпы, и это далось тем легче, поскольку он не видел ее лица, ее глаз и мог притвориться, что говорит с самим собой или с воображаемым предметом страсти неземной, как это частенько случается в сладких грезах.

      Девушка рассмеялась:

      – Самое подходящее место для объяснения в любви – пустынный берег скучного канала, шпионская