Мушкетеры. Том 1. Провинциал, о котором заговорил Париж. Александр Бушков

был еще ближайший сосед семейства д’Артаньянов, бедный дворянин де Труавиль, ушедший в Париж с маленьким сундучком за спиной и через годы под именем де Тревиля ставший капитаном роты мушкетеров, единственной в те времена. Легко догадаться, что перед лицом столь известных примеров честолюбивые юноши вроде нашего героя питали самые смелые надежды…

      Родители д’Артаньяна были настолько бедны, что не смогли дать ему в дорогу ничего, кроме вышеописанного престарелого мерина и десяти экю звонкой монетой[2]. Матушка, правда, еще втихомолку спорола новенький галун с парадного камзола супруга и, увязав его в узелок, украдкой сунула сыну – а отец вручил ему свою собственную шпагу.

      В чем не было недостатка, так это в благословениях и напутствиях, благо запас и того, и другого неиссякаем, поскольку не зависит от материальных причин. Однако, кроме высокопарных слов, наш молодой человек получил в дорогу еще и два рекомендательных письма – одно было написано его отцом к господину де Тревилю, другое добрым соседом к господину де Кавуа, капитану гвардейцев кардинала. Опрометчивым было бы ждать от этих писем слишком многого: известно, что достигшие высокого положения люди склонны забывать вообще о существовании в их прошлом друзей юности и былых соседей, – но все же некоторое подспорье имелось…

      Таким вот образом наш герой и вступил в городок Менг – сжегши за собой все мосты подобно герою древнегреческой (или древнеримской, быть может, д’Артаньян не силен был в подобных ученых материях) мифологии, с десятью экю в кармане и отцовской шпагой на боку, не покидавшей еще ножен за время путешествия. За его спиной горожане ухмылялись во весь рот – но перед собой д’Артаньян видел лишь деланопостные физиономии, ибо осторожность брала верх над веселостью повсюду, куда бы ни направлял юноша своего заслуженного Росинанта. И все же, будучи человеком неглупым, он прекрасно понимал, какое впечатление производит его мерин. Он охотнее всего миновал бы Менг без остановок и направился прямиком в Париж, где рассчитывал избавиться наконец от желтого Буцефала (вопреки отцовским напутствиям никогда не продавать славного боевого коня и дать ему в почете и холе умереть от старости), но хорошо понимал, что четвероногому старцу требуется отдых.

      Призывно распахнутые ворота гостиницы «Вольный мельник» были совсем близко, но физиономии праздно торчавших здесь же слуг и горожан показались д’Артаньяну чересчур уж невозмутимыми – и он твердо решил проехать мимо в сторону другого постоялого двора, расположенного, как он уже знал, на выезде из городка.

      Однако именно тогда произошло одно из тех малозначительных на первый взгляд событий, которые, тем не менее, способны оказывать на людские судьбы (и даже судьбы династий и держав) поразительнейшее влияние…

      Согласно тогдашней архитектурной моде, здание было окружено открытыми галереями на испанский манер, и на первом этаже, положив

2

Поскольку в нашем романе довольно много места будет отведено разговорам о деньгах, читателю полезно будет познакомиться с французскими монетами той эпохи, от самых мелких до самых крупных. Самой мелкой монетой считался денье. Далее следовали:

1 лиар = 3 денье,

1 су = 4 лиара,

1 ливр = 1 франк = 20 су,

1 экю = 3 ливра,

1 пистоль = 10 ливров,

1 луидор = 2 пистоля,

1 двойной луидор (он же квадрюпль) = 4 пистоля.

Пистоль, собственно говоря, был испанской золотой монетой, но имел хождение в нескольких европейских государствах, в том числе и во Франции. Луидор, как явствует из названия (луи д’ор – золото Людовика) также был золотым. Из золота до 1641 г. чеканилось и экю. Ливр был серебряным, прочие монеты – медными (хотя су иногда изготовлялось из железа).