Возврат. Андрей Белый

него сбоку наплывала покорная туча своими длинными, узкими перстами из расплавленного золота… Скоро она все покрыла белым горбом.

      Горбатые края засверкали.

      К нему приполз краб. Сидел перед ним, раскорячившись.

      Оживленно толковали о текущих событиях.

      Водяной обитатель спешил уведомить ребенка, что в глубинах – волнение: еще вчера к ним приполз неведомый змий и теперь залегает в кораллах.

      Так говорил краб, разводя клешнями на солнечном припеке; со слезами на глазах умолял ребенка быть осторожным, не слишком удаляться or серых камней.

      Но ребенок не боялся змия: он знал, что сюда пришел и старик.

      Любопытный ребенок взобрался на черную скалу, нависшую над морем. Прозрачная вода не скрывала тайн.

      Звезды морские усеяли дно. Ребенок видел на дне и заснувшего змия, и бледно-розовый коралл с мелькавшими над ним бриллиантовыми рыбками.

      Это была огромная змея с небольшой головой как бы теленка, увенчанной золотыми рожками.

      Ребенок смеялся над спящим ужасом, шептал своим жемчужным голоском: «Ты мне не страшно, чудовище: я высоко над тобою. Мне весело! Меня защитят от твоих покушений!»

      Так малютка покрикивал, то белея, то вспыхивая, но бледно-желтые волосы тихо встали над головой от неведомого ужаса.

      Вдруг спящая гадина подняла телячью головку свою, – облизнувшись, мгновенно скрылась в коралловых зарослях…

      Обернувшийся ребенок увидел старика.

      Ризы старика не сверкали, как ночью, а на мраморном челе притаилась чуть видная морщина.

      Старик прошел, не глядя на ребенка, по временам нагибаясь к земле.

      Это он собирал жемчужины.

      Водяные отрывки туч – снежно-белые, поддуваемые ветром, – так низко пролетали над скалами.

      Быстрая птица, возносясь, по временам пронзала их криком.

      Вечер подкрался незаметно. Снова блестела зарница ядовито-коварным пламенем. В отчетливой ясности на востоке стоял огромный утес.

      По вечерам там расхаживал строгий муж, охранявший Эдем. В его руках сверкал огненный меч.

      По временам он заносил над вечереющим миром огнистое лезвие меча: тогда казалось, что вспыхивает молния.

      Тонкая, изогнутая полоска серебра поднималась над волнами, и растянутые облачка засверкали, как знакомые, серебряные нити на фоне бледно-голубого бархата.

      Ребенок не вернулся к серым камням, но остался ночевать на черной скале. Он ничего не боялся, потому что вдали от времени до времени сверкало облачко серебром своим и потом вновь пропадало.

      Любовно засматривался ребенок на далекое сверкающее облачко, шепча: «Это старик. Его ризы сверкают…»

      Вдали несся херувим багровым метеором.

      Когда все уснуло, все успокоилось, из морской глубины поднялась к небу точно гигантская палка. Это была морская змея.

      Рогатая, телячья головка, вознесенная кверху, быстро повертывалась во все стороны, высматривая и вынюхивая»

      Потом она опустилась в глубину так же бесшумно, как и поднялась.

      Глядя