Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945. Гейнц Гудериан

в Берлине моей тещи. Мы сопроводили гроб с ее телом в Гослар и похоронили ее рядом с мужем. А потом, повинуясь новым приказам, я вновь покинул дом.

      В середине ноября мой штаб перевели сначала в Дюссельдорф, а потом, из-за внезапного изменения в планах, в Кобленц. Я поступил под непосредственное командование главнокомандующего группой армий «А» генерал-полковника фон Рундштедта.

      Для повышения политической сознательности офицерского состава, в особенности генералитета, в Берлине было решено провести курс лекций, которые должны были читать, помимо прочих, Геббельс, Геринг, а последнюю, 23 ноября, сам Гитлер. Аудиторию составляли в основном генералы и адмиралы, но присутствовало и несколько инструкторов и воспитателей из военных школ, вплоть до уровня лейтенанта.

      В словах всех троих вышеназванных проходило красной нитью одно и то же: на генералов люфтваффе с партайгеноссе Герингом во главе можно положиться целиком; вполне заслуживают доверия и адмиралы, поддерживающие линию Гитлера; а вот армейским генералам партия не может безоговорочно доверять. В свете только что успешно проведенной польской кампании для нас причины подобного отношения казались непостижимыми. Вернувшись в Кобленц, я направился к начальнику штаба группы армий генералу фон Манштейну, которого я хорошо знал, чтобы обсудить, как нам выйти из такого положения. Тот согласился, что просто проигнорировать подобные обвинения нельзя. Он уже поднимал эту тему в разговорах со своим главнокомандующим, но тот не выразил готовности предпринять какие-либо действия. Поэтому Манштейн попросил меня попробовать поговорить с главнокомандующим, и я сразу же отправился к нему. Генерал-полковник фон Рундштедт был уже в курсе всего, но заявил, что единственное, что он готов сделать, – это отправиться к главнокомандующему сухопутными войсками и рассказать ему об отношении офицеров к выдвинутым против них обвинениям. Я указал на то, что большая часть обвинений как раз против главнокомандующего сухопутными войсками и направлена, причем высказано ему все было в глаза, так что, если мы хотим, чтобы Гитлер отказался от своих необоснованных обвинений, надо подойти к нему с какой-то другой стороны. Но у генерала фон Рундштедта так и не появилось желания что-либо предпринимать. Следующие несколько дней я провел в визитах к другим чинам высшего генералитета, пытаясь подвигнуть их на какие-то действия, но тщетно. Последним я посетил генерал-полковника фон Рейхенау, известного своей хорошей репутацией в глазах партии и Гитлера. К моему вящему удивлению, Рейхенау поведал мне, что его отношения с Гитлером теплыми назвать уже нельзя и что они уже несколько раз серьезно ссорились, и поэтому ничего хорошего из его разговора с Гитлером выйти не может. Однако он не стал спорить с тем, что Гитлеру обязательно нужно рассказать о настроениях генералитета в сложившейся ситуации, и он предложил мне сделать это самому. На мои слова о том, что я – один из самых младших офицеров в командовании корпуса и по этой причине вряд ли могу выступать от