Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945. Гейнц Гудериан

в изумлении. Он производил хорошее впечатление, в глазах его сияла уверенность. Не такой ли молодой лейтенант когда-то выдумал приписываемый Колумбу трюк с яйцом? Я последовал его совету и поехал посреди стоявших то тут, то там в беспорядке немецких и польских транспортных средств по узкой песчаной дороге, которая вела через лес к Хаммермюле, куда я прибыл между 16.00 и 17.00. Группа офицеров стояла ярдах в ста от реки, укрывшись за могучим дубом. Увидев меня, они закричали: «Господин генерал, здесь стреляют!» Там действительно стреляли – как орудия танков 6-го бронетанкового полка, так и винтовки солдат 3-го стрелкового. На том берегу неприятельские войска попрятались по траншеям. В первую очередь я прекратил эту дурацкую пальбу, в чем мне очень помог только что прибывший командир 3-й стрелковой бригады полковник Ангерн. Покончив с этим, я приказал добраться до вражеских позиций. Не задействованные доселе бойцы 3-го мотострелкового батальона переправились через реку в резиновых лодках в том месте, где неприятель не обстреливал переправу. Когда они пересекли успешно реку, я отдал приказ танкам переправиться по мосту. Защищавший водный рубеж отряд польских самокатчиков был взят в плен. Обошлось практически без потерь.

      Все имеющиеся войска были немедленно брошены на создание предмостных укреплений. 3-му бронетанковому разведывательному батальону было приказано выдвигаться прямо через Тухельскую пустошь до берега Вислы в районе Шветца, с задачей определить местонахождение основных польских сил и резервных войск, если таковые имелись. Приблизительно в 18.00 форсирование Брды было завершено. За ночь 3-я бронетанковая дивизия добралась до своей конечной цели – Свикатова.

      В сумерках я вернулся в свой штаб в Цане. Вся долгая дорога была пуста. Не было слышно ни выстрела. Поэтому я был тем более поражен, когда меня остановили в предместьях Цана люди моего собственного полка в стальных касках, занимавшиеся приведением в готовность противотанкового оружия. На мой вопрос, что происходит, мне был дан ответ, что польская конница продвигается к нам и будет здесь в любую минуту. Я успокоил их и занялся штабной работой.

      В сообщениях 2-й мотопехотной дивизии утверждалось, что их наступление на польские проволочные заграждения оказалось неудачным. Все три полка пехоты были брошены на прорыв, и дивизия осталась без резервов. Я приказал левофланговому полку оставить свои позиции и переместиться ночью на правый фланг, чтобы на следующий день наступать вслед за 3-й бронетанковой дивизией и по дуге продвигаться в сторону Тухеля.

      20-я мотострелковая дивизия с некоторыми затруднениями взяла Конитц, но дальше практически не продвинулась. Было приказано продолжить наступление на следующий день.

      В течение ночи волнение первого дня боев не раз дало о себе знать. Вскоре после полуночи поступило сообщение от 2-й мотопехотной дивизии о том, что польская конница вынуждает их отступить. Я онемел на мгновение; когда же вновь обрел дар речи, то спросил командира дивизии,