Зауряд-врач. Анатолий Дроздов

не решился бы. Пациент был безнадежен. Валериан Витольдович не колебался ни секунды, в результате спас жизнь солдату. Поблагодарим его!

      Все вновь хлопают. Акимович кривит губы. С ним нужно что-то делать, не хочу заводить врагов.

      – А теперь слово виновнику торжества!

      М-да. Прокашливаюсь.

      – Благодарю вас, дамы и господа. Я не мастак говорить. Первым делом хочу извиниться перед коллежским регистратором Тимофеевым. Я был не прав, накричав на него. Простите, Кузьма Акимович!

      Все смотрят на фельдшера. Тот чувствует себя неловко. Пожимает плечами.

      – Да я ничего… Понимаю. Нервы…

      – Мир? – подхожу и протягиваю ему руку.

      Он радостно пожимает ее. Выглядит довольным. Шляхтич извинился перед сыном крестьянина. Акимович тоже дворянин, но личный, стал им благодаря чину. А мой донор – потомственный, да еще древнего рода. Откуда знаю? Карлович запросил данные в полку. Ему же рапорт писать, а там все указать нужно. Я в эти бумаги заглянул. Валериан Витольдович Довнар-Подляский, 23 года. Католического вероисповедания, сирота. Умершие родители оставили ему небольшое имение. Продав его, Довнар-Подлянский уехал за границу. Зачем – сведений нет. Это хорошо. Идет на пользу моей легенде…

      – Остальным хочу сказать, что счастлив служить вместе с вами.

      Щелкаю каблуками и бодаю головой. Все смеются. Восприняли как шутку – врачей не обучают строю. Вот и славно, атмосфера разрядилась.

      – Прошу всех к столу! – объявляет Карлович.

      Рассаживаемся. Мне отвели место по левую руку от начальника госпиталя. Леокадия устраивается справа от него. Мужчины и женщины садятся вперемежку, видимо, так принято. Кавалеры открывают бутылки с вином и наполняют дамам бокалы. Откуда здесь вино? Точно, Карлович привез. Себе мужчины напускают в рюмки водки. Она налита в графины. Посуда на столе приличная: тарелки, столовые приборы. Наверное, от помещика осталась. Карлович берет рюмку и встает.

      – За здоровье ее императорского величества, государыни Марии Алексеевны!

      Слышен шум отодвигаемых стульев. Все встают и оборачиваются лицом к портрету на стене. Государыня в парадном платье и орденской ленте через плечо смотрит на нас укоризненно. Дескать, вам только повод!

      Выпиваем, садимся. Карлович снимает крышку фарфоровой супницы. Мешает половником.

      – Леокадия Григорьевна?

      Сестра подставляет глубокую тарелку. Карлович наливает ей и смотрит на меня. Торопливо подставляю тарелку, получаю свою порцию. Карлович наливает себе и берет ложку. Некоторое время сосредоточенно едим. Вкусно! Повар в лазарете хороший. Солянка с ветчиной и копчеными ребрышками тает во рту. Не помню, когда ел такую. Для солянки главное – базовые продукты, их, видно, Карлович привез. Золотой человек!

      С солянкой расправляюсь быстро.

      – Добавки? – спрашивает Карлович.

      – Не откажусь.

      Съедаю вторую порцию. И зря. Санитары, ставшие официантами, приносят томленую телятину. Под нее наполняют