Чёрные короли. Убийца минотавров. Николай Зайцев

без крышек.

      – Кровати и есть!

      – Без перины? – на всякий случай спросил я, хотя видел очевидную крайность, но надеялся – вдруг принесут.

      – Никакой перины! В них мягко!

      Я потрогал каменную стенку почти черной ванны и с сомнением посмотрел на Прохора. Старик пожал плечами. Под пальцами стенка стала нагреваться, покрываясь красными рунами, цвет насыщался – палочки срастались в крестики, те в снежинки, появилась какая-то древняя надпись, а может, просто красивый рисунок. Только больно странный – ровный, как кант или вышивка на старинной рубахе. Вот чую сердцем – к староверам занесло – тайное логово или скрытый монастырь. Сейчас появятся и начнут заставлять креститься двумя перстами, с них станется. Я отдернул руку, а потом снова нерешительно дотронулся до гроба. Ложе манило к себе, обещая немыслимые блага и комфорт. Я прямо чувствовал связь между нами.

      – Хочешь, приляг, барин, не бойся!

      Хотел ли я? Желал каждой клеточкой! Так тянуло, что сил не было сопротивляться. Голос старика подтолкнул к действию. Наклонился вперед, но нашел потаенные силы от разума иррационального, переселил себя и даже отшагнул от ложа на несколько шагов назад. Связь исчезла, а Прохор грустно вздохнул. Присел на край своего гроба.

      – Ноги болят, – пояснил он и улыбнулся как-то виновато, – я же старый.

      «И мертвый», – хотел добавить я, но передумал. Тоже сел на край своего гроба. Волк походил кругами, к чему-то принюхиваясь, потом, не раздумывая, прыгнул в мое ложе, сворачиваясь калачиком. Я покосился на него. Животное зевнуло и прикрыло глаза. Ничего с ним не случилось.

      – Поесть бы, – сказал я Прохору, – и попить.

      – Это можно, – легко согласился старик, наклоняясь внутрь своей кровати и, извлекая объемистый сверток и флягу. – Не побрезгуйте, барин. Оленина свежая и теплый коньяк!

      – Теплый коньяк? – спросил я, поднимая бровь и, принимая еду. Развернул сверток. Оленина действительно оказалась свежей. Даже шкуру не сняли. От куска мяса поднимался пар. Лицо мое окаменело.

      – Тогда, может, отвара брусничного? – натянуто улыбнулся Прохор и вдруг резко ударил меня ногой в грудь. Я упал в ложе, больно ударившись головой о каменный борт, и сразу принялся барахтаться, желая вылезти и наказать наглеца. Вспышка гнева и ярости быстро сменилась удушливой паникой – в тесном гробу не вздохнуть лишний раз. Старик, злобно хрипя, навалился на меня, проявив удивительную силу и ловкость для своего возраста, прижимая ко дну, а верный волк, очнувшись, лег на ноги, как ни в чем не бывало, позевывая со сна. Вот ведь предатель! Глаза даже не открыл полностью. Никогда нельзя верить диким животным, потому что приучить их до конца не получается. Сопротивление мое ослабло, исчезая совсем. Победили меня верные друзья, уничтожая на корню веру в светлое и доброе. Справились, воспользовавшись минутой истощенности духа и тела.

      Ванна стала заполняться желтой водой, которая быстро густела.

      – Прости, Иван Матвеевич, прости, – бормотал Прохор, горько плача. Руки же, мерзавец, с груди не