Поймать звезду. Кирилл Кащеев

день впереди! Мы еще успеем по своим делам сбегать и с тобой у входа встретимся! – с радостным энтузиазмом заверила Мурка.

      – Я вас не на спектакль зову! А в театр! – раздраженно фыркнула мама.

      Мурка поперхнулась. Кисонька саркастически приподняла брови.

      – Сцену подмести? – осведомилась она. – Или в «Лебедином озере» попрыгать?

      – Твой бы язык – да в мирных целях! – еще больше разозлилась мама.

      Кисонька высунула язык на всю длину и скосила глаза, сосредоточенно разглядывая его кончик и размышляя, какая цель может считаться мирной.

      – Я поняла – ты решила его сварить! – наконец с притворным ужасом прошамкала она.

      – Так сильно нам вряд ли повезет, – пробормотала Мурка и в полный голос требовательно вопросила: – Мам! Скажи наконец нормально, чего ты хочешь?

      – Чтоб вы совесть имели!

      – Это вообще. А в театре? – не позволила сбить себя с толку Мурка.

      – Компания вашего папы устраивает благотворительное мероприятие, – успокаиваясь, сообщила Марья Алексеевна. – Что-то вроде «Искусство – детям-сиротам». Опера и балет для детских домов. Приедут американские партнеры…

      – И они должны впечатлиться, – ехидно перебила Кисонька. – Потому что детским домам опера и балет на фиг не нужны!

      – Деточка, тебе переходный возраст в голову ударил, что ты из родного отца злодея делаешь? – Марья Алексеевна снова начала закипать. – Компьютеры и видики мы им еще в прошлом году дарили! Считаешь, детям станет плохо, если они, кроме идиотской стрельбы на экране, увидят что-то другое?

      Кисонька смутилась.

      – Ладно, ты права – а мы нет, – неохотно выдавила она.

      – Я вообще-то ничего не говорила, – пробормотала Мурка.

      – Но остается открытым вопрос – мы тебе зачем? – продолжала Кисонька.

      – За тем, что на партнеров действительно надо произвести впечатление! Я не могу одна! Я должна хоть с кем-то посоветоваться – кого из артистов приглашать, какие номера, какие костюмы. А я в балете – не очень! Хожу, конечно, но специалисткой себя считать не могу.

      – А мы чего – главные балетоманки страны? – изумилась Мурка.

      – Ну все-таки Кисонька… – Марья Алексеевна замялась, – танцует. Должна хоть как-то ориентироваться!

      – Мама! – Кисонька чуть не упала. – Я не танцую! Я делаю ката! С оружием! С нунчаками! – Она сунула маме под нос стянутые цепью деревяшки. – С боевым копьем! Теперь еще с булавой! Мне твоих балерин булавой… ориентировать?

      Мурка откровенно заржала. Композиция с булавой была новой Кисонькиной фишкой. Впечатление на публику и судейство производила просто неописуемое. Сперва двое парней из их секции рукопашного боя с кряхтением и охами выволакивали на татами здоровенную, почти в Кисонькин рост деревянную булаву с неслабыми такими, хотя тоже деревянными, шипами. Потом выбегала Кисонька – тонкая хрупкая девочка с роскошными рыжими волосами, в изумрудном кимоно под цвет глаз. Судьи начинали