Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века. Ирина Щербакова

откроется в августе месяце. Условия показались мне подходящими, и я подала заявление, решив съездить на лето отдохнуть в Вологде. Здоровьишко очень расшаталось в это тяжелое время.

      Андрей просит тебя очень, если сможешь, зайти в Училище и взять там справку об его окончании в 1916 году. Только пусть не пишут, чей он сын! Сделай, пожалуйста, это ему необходимо для продолжения ученья в Институте» (Вологда, 7 июля 1924 года).

      Вся семья пребывала в волнении, что раскроется, что Андрей сын русского офицера – дворянин, и его не восстановят в институте для продолжения учебы.

      А у Веры Федоровны снова появляется работа в Подмосковье в детском санатории. Она очень рада, что одновременно решила все проблемы с жильем, о чем свидетельствует следующее письмо.

      «Работы – выше головы. И главное – я устаю и плохо себя чувствую, по обыкновению.

      В тот день, когда ты проезжала Москву, у меня в отделении была группа врачей-стажеров, которых я должна была посвящать в тайны педагогики младенчества… Принимать и просвещать стажеров входит в круг моих новых обязанностей. В течение июня их прошло несколько групп. Я каждый раз глупо волнуюсь.

      Говорить перед чужой аудиторией хотя бы в 10–15 человек составляет для меня неимоверный труд. В Выборгском училище нас не обучали публичным выступлениям – в этом пробел нашего воспитания, и я теперь его очень чувствую. Сейчас у меня в отделении дифтерит. Уже трое ребят заболело за последние 20 дней. Живем в вечном страхе и трепете.

      Тут мне еще поручили две статьи. Я их писала по ночам и вечерам. Вообще же дела хватает, а сил нет. Живется трудно – и материально, и морально, да делать нечего, надо терпеть и жить, жить и терпеть. Можешь себе представить, что со времени своего приезда из Питера я даже не была ни разу в кино» (Лосиноостровская, 13 июля 1924 года).

      Она много и упорно трудится. Ей предлагают сотрудничество с газетами, журналами. Она пишет различные статьи, связанные с медициной, педагогикой. У меня не было возможности познакомиться с ее научными работами, но, читая письма разных лет, я восхищалась ее литературным даром. Об этом свидетельствуют яркие описания жизни в Европе, трагедии в Москве, на Украине.

      «Моя большая статья готова в печать, а в пятницу я имела честь читать весьма важный доклад перед педологами, в Педологическом обществе. Волновалась до того, что доехала домой чуть живая. Кроме работы в отделении, я работаю в нескольких педагогических комиссиях и кружках. Пишу сразу две брошюры, и, вероятно, поэтому ни одна из них не двигается» (Лосиноостровская, 19 декабря 1926 года).

      В это время Вера Федоровна переживает семейный кризис – она разводится с мужем и сообщает об этом подруге.

      «Марианна, милый мой сердечный друг!

      Весь крик и скандал, которые поднялись вокруг моего развода и нового брака, не омрачили моей радости и не поколебали моей уверенности.

      Тем более что люди действительно мне близкие – моя мать, братья и сестра – всецело меня оправдали и радуются