Тайный дневник Лолиты. Ольга Володарская

было сытое, благостное, но чуть хитроватое, как у хорошо поддающего, вороватого дьячка, а у знакомого незнакомца – аскетичное, вытянутое, с заостренными чертами и каким-то бабьим подбородком…

      Неужели это Козловский?

      – Не может быть! – воскликнул он. Да так громко, что старик услышал его возглас и сурово сдвинул брови. Он как раз рассуждал о том, насколько снизился уровень образования в стране, и решил, что Виктор оспаривает его мнение. Саврасов извинился и попросил продолжать. Едва старик возобновил свою пламенную речь, Виктор наклонился к Седакову и переспросил: – Это Козловский?

      – Да.

      – Но мне старик его представил как Николая Козлова.

      – Правильно. Его именно так зовут. И профессор знает его прежде всего как Кольку Козлова.

      – Назвался Аристархом и подкорректировал фамилию для благозвучности?

      – Наверное.

      – И все равно я бы его не узнал…

      – У него фаланги на мизинце правой руки нет.

      Виктор покосился на кисть Козлова. Действительно, левый мизинец обрублен. У Козловского был точно такой же дефект. Саврасов это помнил.

      – Чего это с ним случилось? Отчего так исхудал? – не переставал удивляться Виктор.

      – Может, болеет…

      – Не скажешь. Вид бодрый. Хоть и истощенный.

      – А этих двух братьев знаешь? – полюбопытствовал Седаков, легонько кивнув на сидящих по правую сторону от старика мужчин. На первый взгляд они были непохожи, разве только своей «компактностью»: низкий рост, узкие плечи, маленькие кисти, но, если присмотреться, в лицах угадывалось родственное сходство. Однако ж Седаков его уловил мгновенно. Он был очень наблюдательным.

      – Нет, – ответил на его вопрос Виктор. – А ты?

      – Вот и я тоже подозреваю, что и они учились у него. На его родственников-то не тянут. Старик – русский, а ребята – евреи.

      Тем временем старик закончил свою пространную речь словами благодарности в адрес тех, кто пришел, и попросил их выпивать и угощаться. Но едва прозвучали эти его слова, как из фойе раздался шум. Прислушавшись, Виктор различил голоса:

      – Я говорю вам, ресторан закрыт на спецобслуживание!

      – Да я понимаю. Но я и пришла, чтобы поздравить юбиляра!

      Первый голос был мужским, принадлежал, судя по всему, охраннику Лаврентия Кондрашова, оставленному при входе, а второй – женский.

      – Так вы гость? Назовите свое имя, у меня список…

      – Я человек, желающий поздравить Алексея Алексеевича Старикова с днем рождения! – отчеканила женщина.

      Кондрашов вопросительно глянул на юбиляра, тот кивнул.

      – Гоша, впусти! – крикнул Лаврентий. А Стариков встал из-за стола.

      Через несколько секунд в зале показалась женщина с цветами в руках. Ее возраст определить было трудно. Прежде всего потому, что половина ее лица скрывалась под огромными дымчатыми очками, а голову украшал (а скорее уродовал) платок, повязанный на мусульманский манер.