Удавшийся рассказ о любви (сборник). Владимир Маканин

ж, надо зарыть. Дождутся, что мальчишки в чей-то колодец ее бросят! Вот и болезни пойдут – в Ново-Покровке уж было такое!

      Мари всплеснула руками:

      – Чудовищно! И ведь действительно будем воду пить – не зная! – Она обратилась к бабке Матрене уже впрямую: – Уважаемая Матрена Дормидонтовна, скажите, на который день колодец прованивается, если бросят кошку, я думаю, лишь на третий, да?

      – Шут его знает, – ответила та.

      – О господи! – заохала Мари. – Натали, я, ей-богу, пошла бы сейчас, взяла эту кошку и снесла бы в лесок или в поле, но даже и сто метров расстояния мне кажутся невыносимыми при одной мысли, что, пока ее несешь в руках, вокруг тебя облако микробов…

      Бабка Наталья поправила ее:

      – Чтобы как следует отнести от деревни, нужно не сто – тут нужен километр целый.

      – Ну что ты, Натали, необходимо метров триста, не больше.

      – А я говорю: километр!.. Заразу и ветер разносит!

      – Триста метров!

      – Триста метров – это ничтожно мало, Мари.

      – Натали, ты такая спорщица!

      Спор о расстоянии, на которое необходимо оттащить кошку, казалось, был бесконечен:

      – Триста ли метров, пятьсот ли, но ты, Натали, только представь: в одной руке ты несешь кошку, в другой лопата, идешь, а вокруг тебя, наукой это уже доказано, облако микробов, ты идешь именно как в облаке – и все время дышишь! Для нашего возраста, Натали, подвергать себя такой опасности – преступно!

      – И не подумаю, – неожиданно сказала бабка Наталья. – Тьфу! Я, моя дорогая, на нее даже и не взгляну!

      – Но ты же ее видела!

      – Не видела я ее – это ты замечаешь всякую гадость! Еще в молодости, вспомни-ка, что говорили про тебя наши…

      – Натали! Я тебя прошу. – Мари, а вслед за ней и бабка Наталья перешли на лихорадочный французский, споря и обвиняя друг друга.

      Маленький Ключарев, подремать не сумевший, тем временем спустился с печки – он вяло зевал, потягивался.

      И вот бабка Матрена, подымаясь, сказала ему:

      – Идем-ка к крестной сходим: у нее коза есть. Вот и образованные говорили: козье-то молоко как лекарство!

      Бабка Матрена уже вовсю работала на неприязнь. Они вдвоем шли по улице, белой и пыльной, к избе, где жила крестная, когда маленький Ключарев вдруг обнаружил, что бабка Матрена пристукивает лопатой, – он глянул, она шла и, как палкой, пристукивала лопатой, чтобы не нести ее в руках. Охотно, хотя и не спеша, она пояснила мальчику, что «эти вот образованные и чистенькие» только говорят, а дело не делают, к тому же дела и не знают, занятые глупыми и ненужными вычислениями метров.

      Кошка валялась раздавленная, та самая, и тут же, на обочине, бабка Матрена выкопала яму – немалую яму, почти в метр глубиной. Выкопав, поддела кошку лопатой и швырнула ее в яму, просто и умело. И закопала.

      – А ты отойди, милок, – сказала она в самом начале дела, вероятно все же считаясь с образованными и с их «облаком микробов».

      Когда с кошкой было покончено, он удивился, что они повернули и пошли назад, к