Прямая линия (сборник). Владимир Маканин

инстинктивно сбившись вместе и слушая, как одно ухо.

      6

      Вошла Зорич.

      – Георгий Борисыч, я к вам с претензией. Это вы посоветовали, чтобы Худякова взяла задачу четыре по вашей теме?

      Г. Б. обернулся, резко и недовольно сказал:

      – Ну и что?

      – Худякова загружена очень. Вы, Георгий Борисыч, вероятно, не подумали об этом. Вы, Георгий Борисыч, конечно, заняты… Все мы знаем, как много вы делаете.

      Зорич говорила быстро, и слова ее были вежливыми, но голос твердел. Она не обращала внимания на резкий тон Г. Б. и старательно, мощно разворачивала эти вежливые слова для наступления, давая понять, что она выше пререканий и что от нее не отделаться грубостью.

      – Вы, Георгий Борисыч, ученый не чета другим, вам, конечно, некогда… Но, отдавая приказания вот так, мимоходом, вы поступаете неосмотрительно. В конце концов, это легкомысленно… Задачу четыре естественно было передать Петру Яккличу. И по нескольким причинам. Во-первых…

      – Ладно, ладно! Дайте же нам поговорить! – Г. Б. не захотел дослушать.

      Зорич выждала паузу. Стало тихо.

      – Хорошо, – сухо сказала она. И повернулась, чтобы выйти.

      И тут Г. Б. вдруг переменился. Он тихо начал:

      – Подождите. Подождите, Валентина Антоновна. Я ведь ценю… очень ценю ваше мнение…

      – Я слушаю вас. – Зорич поджала губы.

      – Ну не сердитесь, Валентина Антоновна.

      – Я не сержусь.

      Г. Б. заторопился. И так странно было видеть его извиняющимся, хитрящим.

      – Я ведь не спорю. Возможно, не прав… Михаил, нам очень интересно твое мнение. Хочешь что-нибудь сказать, Михаил? Вы, Валентина Антоновна, советуйтесь в таких случаях с Михал Михалычем. Он не хуже меня разбирается. И на будущее учтите. Михаил сейчас так втянулся во все эти тонкости, что практически все решает он… – Г. Б. говорил явную ложь. Даже мы поняли это. Но он настаивал, повторял, чтобы сейчас уже представить себе и приблизить желаемое будущее: – И Михаил не так резок, как я. Я прошу извинить меня, Валентина Антоновна.

      – Я тоже была резковата. Но вы уж слишком, слишком, Георгий Борисыч. Тем более при посторонних.

      – Михаил! – позвал Г. Б., предпринимая последнюю попытку.

      Но Неслезкин молчал: он не мог сейчас высказать своего мнения о задаче четыре, он даже головы не поднял. Он едва ли заметил, что вошла Зорич.

      Г. Б. в секунду понял это и быстро сказал:

      – Ну ладно… ладно. Что? Худякова уж так перегружена?

      – Вы разве не знаете этого?

      – Ну хорошо. Пусть Петр Якклич возьмет. А вообще советуйтесь с Михал Михалычем. Понимаете, нам сейчас просто некогда сосредоточиться на этом… этом важном деле.

      – Понимаю, – сказала Зорич не без насмешки.

      Она вышла из кабинета довольная.

      Г. Б. заметил нас. Он, конечно, заметил еще тогда, когда Зорич сказала про «посторонних».

      – А вы? Вы что, мальчики? – очень мягко спросил он.

      Мы замялись:

      – Да