Кавказский пленный (сборник). Владимир Маканин

– живет одна. У нее есть две подруги, одна собирается замуж, да, конечно, за местного парня, он бульдозерист.

      А еще, оказывается, она ухаживает за коровами, не только убирает в гостевых домиках. Откуда здесь такое количество коров?.. А-а, берут в аренду на сезон. Вероятно, часть огромной территории секретного предприятия используется для выпаса, коровы, слава богу, никому информацию не вынесут. Сыр. Масло. Почти задаром. Небось по контракту с молокозаводом.

      – …Мои коровы всегда чувствуют, что я внимательна. Я их оглаживаю. Я мою вымя. Казалось бы, что тут такого хитрого – помыть вымя. А вот и нет. Тут шлангом не обойтись. Тут обязательно нужны руки. Я прощупываю так мягко. Каждый нарост смываю. Каждый комочек грязи, прилипшего навоза, солому мелкую – солома ведь липнет. И коровы понимают…

      – У тебя красивые руки… Да не прячь же, не прячь. Какая ты, право, странная!

* * *

      Раздалось характерное пощелкивание. Чип-чип-чип-чип… Кутаясь в простыню, оступаясь, она метнулась с постели к столику, где оставила свою маленькую рацию, темневшую издали, как продолговатая шоколадка. Она включила прием.

      – Внимание.

      Ей сказали:

      – Распорядок на завтра. Вы не занимаетесь уборкой гостевых домиков, вы на мойке коров. Повторите.

      – Завтра я не занимаюсь уборкой. Я на мойке коров.

      – Все правильно. Как здоровье?

      – Хорошее. Спасибо.

      – Спокойной ночи.

      И вместо отбоя прозвучали несколько тактов из популярной песни.

      После сообщения стало ясно, что он и она завтра не увидятся и что (из расчета трех его дней) сегодняшний вечер – последний. Что ж, так – значит так. Он сказал, что выпьет немного вина. Она спросила, не утомительно ли ему перед завтрашним экспериментом, не мешает ли ему она, она ведь сразу уйдет, если он скажет.

      – Нет, – сказал он с улыбкой и еще раз ощутил свою молодость.

* * *

      – Я привыкаю, – говорила она. В счастливом и легком самоощущении он думал, что Оля говорит (он даже не очень вслушивался) о нем, об их вспыхнувшем кратком чувстве, но тут же рассмеялся, потому что оказалось, она опять говорила о коровах (сентиментальная, она рассказывала ему о своем):

      – Так скоро привыкаю к ним. Зову их разными именами. Как в детстве. А когда несколько раз помою, их уже увозят.

      – Не держать же их у вас все время.

      – Говорят, их загоняют в длинный состав и увозят.

      – Если ты так любишь коров, переведись работать на молокозавод.

      – Там сложная техника. Я умею только прибрать, помыть… Я в детстве болела, головой болела.

      – Хватит об этом.

      Он привлек ее к себе.

      Глаза ее были полны слез – Оля плакала, не сознавая, что она плачет. Просто стояли в глазах слезы.

      – Ну-ну, – сказал он. – Тебе же здесь хорошо, тебя никто не обижает… Посади себе подсолнухи возле общежития. Прямо под окнами. И думай каждое утро о детстве и Украине.

      Она обрадовалась – как хорошо он ей подсказал, как это она раньше не подумала о подсолнухах,