Танец семи вуалей. Наталья Солнцева

я зря про твоего мужа ляпнул…

      – Все нормально. Уже перегорело и остыло. Я к вам по делу, Александр Иванович.

      Потехин внимательно посмотрел на нее и угомонился, опустился на стул, перевел дух.

      – Хочешь кого-нибудь устроить ко мне в студию?

      – Нет… совсем по другому вопросу. У вас компьютер есть?

      – Еще не распаковали. – Он сделал неопределенный жест в сторону коробок. – Там где-то. Теперь без компьютера как без рук.

      – Ясно… Вы сможете уделить мне полчаса?

      – Тебе? Сколько угодно. Чай, кофе не предлагаю, – все в пыли, чашки тоже где-то в коробках.

      – Меня мама накормила своими пельменями, – сказала Глория.

      – Тогда перейдем к делу?

      Она позвонила Санте и попросила принести из машины ноутбук.

      – Это кто же такой? – изумился Потехин, когда великан удалился. – Ну и типаж! Настоящий Дед Мороз…

      – Мой водитель.

      – А зачем компьютер? Я же сказал, у меня есть.

      – Хочу вам один танец показать, – объяснила Глория. – Прямо сейчас.

      – В записи, что ли?

      Потехин освободил на столе место для ноутбука, и Глория запустила диск. Александр Иванович молча смотрел на экран. Мама была права, он превосходно выглядел, несмотря на хлопоты. Седины мало, фигура жилистая, подтянутая, над верхней губой тонкая полоска усов. Одет как щеголь: пестрый пуловер, шейный платок.

      Глория с любопытством наблюдала за реакцией Потехина на «танец с раздеванием». Тот весь напрягся, брови то подскакивали вверх, то сходились на переносице, губы подергивались.

      – Фантастика! – воскликнул он, когда смолк последний звук. – Только танцовщица полновата. Не в стиле этой знаменитой вещи. Исполнение хорошее… но не блестящее. Повторить что-то великое невероятно трудно.

      – Великое? Вы знаете, что это за танец?

      – Конечно, деточка. Это «Танец семи вуалей», более известный как «Танец семи покрывал». Исполнительница снимала их одно за другим. Заметила?

      – Да…

      – Откуда у тебя эта запись?

      – Знакомая принесла. Я думала, это какой-то особый вид стриптиза.

      – Художественный стриптиз! – рассмеялся Потехин. – В общем, ты не далека от истины. В данном случае мы имеем дело с довольно древней его разновидностью. Стриптиз, который принято показывать в кабаре и варьете, зародился в Париже, в конце девятнадцатого века. Но то, что ты принесла, имеет более глубокие корни. Можно сказать, глубочайшие…

      Александр Иванович, который посвятил жизнь хореографии, умел и любил говорить о танцах. Помня об этом, Глория пришла за консультацией именно к нему.

      – Это, да простит меня Господь, библейский стриптиз. В далеком прошлом не гнушались эротики и делали это с присущей эпохе роскошью и вкусом. Саломея! Приходилось слышать?