Обнаженная смерть. Нора Робертс

тогда она заехала ему коленом между ног. Старый как мир способ самозащиты подарил ей несколько секунд передышки, но не обезвредил противника. Он нанес ей следующий удар, и Ева врезалась головой в прилавок, едва не лишившись чувств. Ее отрезвил хлынувший сверху камнепад – желанные шоколадки.

      – Сукин сын! Ах ты, сукин сын! – услышала она собственный хрип.

      Потом раздались три смачных удара подряд: Ева не пожалела его физиономии. У него пошла носом кровь, и он схватил ее за руку.

      Она знала, что руке грозит перелом, ждала нечеловеческой боли и хруста кости. Но в то самое мгновение, когда она уже собралась завопить от боли, когда зрение затуманилось, грабитель вдруг отпустил ее и рухнул.

      По-прежнему сжимая в руке бомбу, Ева встала на четвереньки, ловя ртом воздух и борясь с тошнотой. Ее взгляд упал на черные начищенные башмаки. Полицейский подоспел вовремя!

      – Заберите его, – она закашлялась. – Попытка вооруженного ограбления, ношение взрывчатки, нападение…

      Ева с удовольствием присовокупила бы к этому перечню «нападение на полицейского при исполнении им служебных обязанностей» и «сопротивление задержанию», но так было бы нечестно: ведь она не назвала себя.

      – Вы не пострадали, мэм? Вызвать «Скорую»?

      Ей была нужна не «Скорая», а проклятая шоколадка!

      – Я лейтенант полиции, – сообщила она, вставая и доставая значок.

      Грабитель уже был в наручниках и без сознания: второй полицейский на всякий случай врезал ему дубинкой.

      Увидев, что за игрушку она сжимает в кулаке, оба полицейских побелели.

      – Ящик сюда! Надо обезвредить эту штуковину.

      – Есть!

      Первый полицейский исчез. Через полторы минуты он вернулся с сейфом, в каких перевозят и разряжают взрывные механизмы. Все напряженно молчали и старались не дышать.

      – Заберите его, – повторила Ева; только избавившись от бомбы, она почувствовала, как напряжена. – Я подам рапорт. Сто двадцать третий участок?

      – Он самый, лейтенант.

      – Хорошо сработали. – Уронив пострадавшую руку, она потянулась здоровой к прилавку и выбрала шоколадку «Гелекси», не сброшенную на пол во время битвы. – Я еду домой.

      – А заплатить? – крикнул ей вслед Франсуа.

      – Обойдешься, Фрэнк, – ответила она, не оборачиваясь.

      Из-за заварушки в закусочной Ева выбилась из расписания и попала к особняку Рорка только в десять минут восьмого. Боль в руке и плече она уняла с помощью домашней аптечки, решив, что, если за два дня ей не станет лучше, придется наведаться к врачу, как она ни ненавидела всех врачей до одного.

      Остановив машину, она немного посидела, любуясь домом Рорка. Скорее это была крепость. Четыре неприступных этажа высились над заиндевевшими деревьями Центрального парка. Сооружение это простояло уже лет двести. В больших окнах горел золотистый свет. За воротами со сложной охранной системой виднелись вечнозеленые кусты и продуманно расположенные карликовые деревья.

      Еще более сильное впечатление,