В горнице моей светло… (сборник). Николай Михайлович Рубцов

и битвы

      Люблю твою, Россия, старину,

      Твои леса, погосты и молитвы,

      Люблю твои избушки и цветы,

      И небеса, горящие от зноя,

      И шепот ив у омутной воды,

      Люблю навек, до вечного покоя…

      Россия, Русь! Храни себя, храни!

      Смотри, опять в леса твои и долы

      Со всех сторон нагрянули они,

      Иных времен татары и монголы.

      Они несут на флагах черный крест,

      Они крестами небо закрестили,

      И не леса мне видятся окрест,

      А лес крестов

      в окрестностях

      России.

      Кресты, кресты…

      Я больше не могу!

      Я резко отниму от глаз ладони

      И вдруг увижу: смирно на лугу

      Траву жуют стреноженные кони.

      Заржут они – и где-то у осин

      Подхватит эхо медленное ржанье,

      И надо мной —

      бессмертных звезд Руси,

      Спокойных звезд безбрежное мерцанье…

      1962

      Ты с кораблем прощалась

      С улыбкой на лице и со слезами

      Осталась ты на пристани морской,

      И снова шторм играет парусами

      И всей моей любовью и тоской.

      Я уношусь куда-то в мирозданье,

      Я зарываюсь в бурю, как баклан, —

      За вечный стон, за вечное рыданье

      Я полюбил жестокий океан.

      Я полюбил полярный город

      И вновь к нему из странствия вернусь

      За то, что он испытывает холод,

      За то, что он испытывает грусть,

      За то, что он наполнен голосами,

      За то, что там к печали и добру

      С улыбкой на лице и со слезами

      Ты с кораблем прощалась на ветру.

1962

      Оттепель

      Нахмуренное,

      с прозеленью,

      небо,

      Во мгле, как декорации, дома,

      Асфальт и воздух

      Пахнут мокрым снегом,

      И веет мокрым холодом зима.

      Я чувствую себя больным и старым,

      И что за дело мне до разных там

      Гуляющих всю ночь по тротуарам

      Мне незнакомых девушек и дам!

      Вот так же было холодно и сыро,

      Сквозил в проулках ветер и рассвет,

      Когда она задумчиво спросила:

      – Наверное, гордишься, что поэт? —

      Наивная! Ей было не представить,

      Что мне для счастья

      Надо лишь иметь

      То, что меня заставило запеть!

      И будет вечно веять той зимою,

      Как повторяться будет средь зимы

      И эта ночь со слякотью и тьмою,

      И горький запах слякоти и тьмы…

      1962

      «Я весь в мазуте, весь в тавоте…»

      Я весь в мазуте,

      весь в тавоте,

      Зато работаю в тралфлоте!

      Печально пела радиола

      Про мимолетный наш уют.

      На камни пламенного мола

      Матросы вышли из кают.

      Они с родными целовались.

      В лицо им дул знобящий норд.

      Суда гудели, надрывались,

      Матросов требуя на борт.

      И вот опять – святое дело!

      И наш корабль заботой полн,

      Совсем не так осиротело

      Плывет среди бескрайних волн…

      Я, юный сын морских факторий,

      Хочу, чтоб вечно шторм звучал.

      Чтоб для отважных вечно – море,

      А для уставших – свой причал…

      Ленинград, март 1962

      Мачты

      Созерцаю ли звезды над бездной

      С человеческой вечной тоской,

      Воцаряюсь ли в рубке железной

      За штурвалом над бездной морской, —

      Все я верю, воспрянувши духом,

      В грозовое свое бытие

      И не верю настойчивым слухам,

      Будто все перейдет в забытье,

      Будто все начинаем без страха,

      А кончаем в назначенный час

      Тем, что траурной музыкой Баха

      Провожают товарищи нас.

      Это кажется мне невозможным.

      Все мне кажется – нет забытья!

      Все