Отпуск. Дмитрий Кружевский

пришлось девчонок размещать в одном купе, двоих мальчишек оставлять у себя, а остальных задвигать в соседнее. Хорошо хоть билеты нам дали в одном вагоне, еще и в соседних купе. В принципе, этот факт вполне вписывался в мою теорию о том, что данная ситуация была спланирована кем-то, только вот кем и, главное, зачем?

      Меж тем за окном поезда замелькали какие-то строения, и он стал резко сбавлять ход. Дверь купе распахнулась, и на пороге появилась Эрнеста.

      – Нер, станция.

      – И что? – Я отставил стакан и вопросительно посмотрел на юную вампиршу.

      – Мы с ребятами хотим на перрон выйти, стоянка больше сорока минут. Можно?

      Я только вздохнул. Запрещать, конечно, смысла не было, но поостеречься надо, и скорее не столько неведомых недоброжелателей, как самих детей. Еще мне не хватало, чтобы кто-нибудь от поезда отстал или еще чего похуже. А похуже может быть только одно – это когда мои детишки начинают колдовать со скуки, а если их не выпускать, то именно это может и случиться, так что пусть лучше проветрятся, да и я заодно. Я покосился на Батона, который все еще стоял в позе стойкого оловянного солдатика, преданно пожирая меня глазами, и кивнул:

      – Хорошо, только от поезда далеко не отходите, да и я сам сейчас выйду.

      – Угу, – кивнула девочка и закрыла дверь.

      Я сунул ноги в шлепанцы и, скомандовав коту «вольно», отправился к выходу из вагона, тем более что поезд уже замер у широкой платформы перед небольшим обшарпанным зданием местного вокзала. Ребята мои уже были там и скучковались у невысокой витой оградки, что шла вдоль всего перрона. Лишь Алана стояла в стороне и что-то разглядывала в простиравшемся за оградой поле, покрытом золотистым ковром созревающей пшеницы.

      – Девочка явно не в своей тарелке.

      Я обернулся и вопросительно посмотрел на седого проводника, что стоял рядом с нашим вагоном.

      – Девочка, говорю, переживает, – повторил тот, поглаживая свои густые длинные буденновские усы.

      – Есть немного, – кивнул я. – Дела сердечные.

      – Оно и видно, – усмехнулся проводник. – Суккубы всегда очень чувствительны к такому.

      – А откуда вы узнали, что она суккуб? – удивился я.

      – Молодой человек, – усмехнулся проводник. – Я на этой дороге не первый год работаю и, уж поверьте, научился отличать одних существ от других, несмотря на то, в каком обличье они сейчас находятся.

      – Ах да, – я несколько смутился.

      Действительно, глупый вопрос. Даже я за неполный год научился эльфа от дриада отличать, а гнома от графта (вторые не настолько упитанны, да и пониже чуток, к тому же не такие жмотистые), а уж тут…

      – Да вы не переживайте, молодой человек, на своем опыте знаю: суккубы, они отходчивы, так что погорюет чуток, да и забудет былое.

      – Надеюсь.

      Я извинился перед разговорившимся стариком и подошел к Алане. Девочка скосила на меня глаза, что-то буркнула себе под носик и отвернулась.

      – Обижаешься? –