Лучшее место на Земле. Иар Эльтеррус

был главным символом всего, вообще всего на этом свете, стал уходить, истончаться, меркнуть. Скрипач по другую сторону кровати сполз на пол и, удерживая в своих ладонях мертвую руку, беззвучно рыдал, давясь слезами, задыхаясь, а он, Ит, сидел неподвижно, не в силах справиться с дикой болью внутри, которая поднималась и поднималась, все выше, выше, захлестывая его существо и безжалостно разрушая все, чем он до этого был.

      …они похоронили Фэба вечером, сами. Рядом с могилой его первой жены, Гиры, появилась вторая. Скрипач откуда-то привез такой же длинный камень, и они вдвоем выжгли на нем – «Фэб».

      И вернулись в дом.

      И дом впервые встретил их холодной звенящей пустотой, в которой не было жизни.

      Ит прошел в кухню, вытащил из шкафа бутылку, сделал большой глоток, потом, не глядя, сунул бутылку Скрипачу. Тот тоже отпил, брякнул бутылку на стол. Вытащил из соседнего шкафа вторую, поставил рядом с первой. Света они не зажигали. Ни одному из них просто не пришло это в голову.

      Кажется, они пили всю эту бесконечную ночь.

      Пили и снова бродили по пустому, мертвому дому.

      Рассвет застал Ита рядом с могилой. Он осознал, что лежит на земле, у самого камня, и изо всех сил впивается в эту землю окостеневшими пальцами.

      Шаги.

      – Что ты здесь делаешь?

      В голосе – какая-то странная неприязнь и отчуждение.

      – Я не могу…

      – Ты не можешь? Ты думаешь, я могу?

      – Ты там, а я здесь…

      – Чего ты этим хочешь сейчас добиться? Ты его не вернешь. И никто его не вернет.

      Никто его не вернет…

      – Не могу…

      – А о других ты подумал?

      – О ком?

      – Хотя бы обо мне! Или о Син! Или о младшем! Ты не можешь?! Отлично! Тогда возьми лопату и выкопай его – вдруг полегчает!

      Шорох по траве, удаляющиеся шаги.

      Возьми и… что?.. Вот, оказывается, как? Ты меня ненавидишь? За то, что я любил его так же, как тебя, как всех вас, – ты меня ненавидишь?

      Значит, мне нечего тут больше делать.

      Мне тут не место.

      Мне нигде не место.

      Дальше он, кажется, все-таки поцеловал камень – или нет, этого в памяти не осталось. Осталось другое – ощущение одиночества, полного и абсолютного, когда на боль от смерти накладывается боль предательства, многократно усиливая ее, умножая, увеличивая.

      И…

      Я что-то сделал.

      Кажется, я отошел в сторону, чтобы не повредить случайно оба камня.

      Отошел и…

      Я ударил. По себе. Через Сеть. Я хотел только одного – чтобы меня больше нигде не было и чтобы не было этой боли. Она оказалась больше, чем я сам, и я не мог этого вынести… кажется, сейчас тоже не могу.

      Дальше я ничего не помню.

      Простите.

* * *

      – Что такое Сеть? Ит, вы уже упоминали о ней, но до сих пор ни разу не уточнили: что вы вкладываете в это понятие?

      – Это ментально-энергетическое построение… извините, я не хочу говорить.

      – Хорошо, тогда на сегодня все. Один момент, вернее вопрос. Простой,