Женские праздники (сборник). Сергей Таск

так до конца своих дней и не понял, откуда при такой фамилии взялась у нее в глазах эта жидомасонская поволока. Мораль? Если и была за Женьшенем какая вина, то он ее искупил многократно. Или есть еще сомневающиеся? Ну и зря. А вот Настина родня продолжала его привечать как ни в чем не бывало. Интеллигентные люди! Даже Никифор, уж на что принципиален, перед смертью ему руку лизал, видать, прощения просил! Отлетела собачья душа, и в доме поселилась тоска. У нее был цвет зеленых больничных стен. «Тебе тяжело со мной, я вижу», – говорила Настя, простоволосая, подурневшая, с каким-то дурацким вязаньем на коленях. «Не говори глупости», – отвечал он, глядя в окно. Зобастый голубь в третий раз перемерял подоконник деловитыми шажками, словно никак не мог решить, устраивает ли его этот метраж. «Улетит!» – с завистью подумал Женьшень. «Ты на меня даже не смотришь». Он перевел взгляд на скомканную фигурку в кресле. «Извини, мне пора». В самом деле, год пролетел. Сегодня он Светика выводит в театр. Лучше удавиться! Опять наденет это кимоно с брюхатыми тонконогими птицами, и в буфете все будут гадать, фламинго это или журавль. А тут еще у Женечки прорезались музыкальные таланты, с которыми надо срочно что-то делать. Вырезать, как гланды! Женьшень злился на себя, на осеннюю слякоть, а пуще всего на Господа Бога, злорадно взирающего на то, как эти мелкие людишки барахтаются во вселенской паутине.

      Между тем счастье – вот оно, шестимесячное! – выпирало с каждым днем все больше, такой растущий на дрожжах колобок, – тыкался в него, требуя внимания, отлеживался на диване, чтобы снова покатиться по сусекам, гонял челядь в хвост и в гриву, ни в чем не зная отказа. 1 сентября, вместо школы, невесту ждал ЗАГС. Откладывать дальше было бы неприлично.

      Осенние свадьбы – весенние дети.

      Ах, как это напоминает о лете!

      Настя лежала в больнице на обследовании. Ничего определенного врачи не говорили, но ее взгляд был такой же потухший, как когда-то еврейские глаза Никифора. Разве он мог порвать с ней в такую минуту! А что, молчать часами – лучше? Все давно перемыто-переглажено. Женьшень давно уж занес свое вечное перо, чтобы поставить жирную точку, да все не придумывалась концовочная фраза. И вдруг как-то так само получилось – Настя попросила его не приходить к ней больше. Он отнесся с пониманием: приятного мало, когда тебя застают в разобранном виде. Надо им взять тайм-аут. Еще успеют объясниться. А, собственно, чего объясняться? Ну познакомил ее с родителями, делов-то! С абортом – согласен, тут кривовато вышло, хотя, если разобраться, по-своему логично. Ребенок – это была Настина идея, что ж, он не спорил, но факт остается фактом, ему выкрутили руки, а такие вещи всегда выходят боком.

      Да, во всем скрыт глубокий смысл, размышлял Женьшень в такси по дороге к невесте, откуда большая черная машина должна была доставить их с пузом непосредственно к месту кольцевания. Глубокий смысл, да, чтобы не сказать – глубинный. Иной раз сразу и не выудишь. Взять хотя бы сегодняшнюю ночь.