Из дневника. Мария Бекетова

что это сгладится, что у нее ложный стыд мешает много, но я боюсь за будущее. Давно ли у него были добрые порывы? А теперь? Что же это будет?

      26 сентября. Петербург

      Мои маленькие обедали у меня сегодня. Вышло так хорошо, как я не ожидала. Обед удался, квартиру мою хвалили все. Моя царица-каприз сказала: «Тетя, переселюсь я к тебе. У тебя тепло, уютно и т. д.». Все было хорошо, кроме одного. Попросили поиграть. Я была рада, с волнением села играть романс Чайковского. Сыграла, конечно, скверно. Ну и услышала: вещь ужасная, сочинена отвратительно, рояль страшно резок и отрывист. При этом все сидели рядом, у меня на носу, а Сашура говорит о своем.

      Потом говорили о цыганских романсах и на мою критику возразили мне, что я очень академична.

      И боюсь я Али, как никого. При ней-то я и играю всего хуже.

      16 октября. Петербург

      После концерта пошли с маленькой, хотели вместе ехать. Глядь, внизу Сашура рядом с современными музыкантами[10]. Конечно, бросаемся к нему. А он говорит: «Я с Семеном Викторовичем. Вот он».

      19 октября. Петербург

      Опять зачастила к Але, потому что нужна ей. Вчера у нее обедала и видела ее страдания и унижения. Дело доходило до крайнего отчаяния.

      Я забыла дома среди своих мирных занятий и дум мрачную безысходность ее положения – Любино бессердечие, Сашурину злобу порой, Алино глубокое одиночество и страшную обиду. Франц один своей непрестанной нежностью облегчает. Милый мой Франц. Его любовь только и спасает ее. Больше моей.

      Ушла, как виноватая.

      По дороге встретила Сашуру и обрадовалась несказанно, поверив в поворот к лучшему. Он и пришел в лучшем настроении и принес ей вести, что ее стихи, которые он давал без ее ведома Тернавцеву, ему очень понравились. Она даже не радовалась, бедняжка. Во-первых, стихи свои считает позорными, во-вторых, была ошеломлена[11].

      30 октября. Петербург

      Вчера был важный день. Они с детой пришли ко мне и принесли сборник его стихов, изящную книжку в прекрасной обложке, с надписью мне.

      Обедала я у них с бенедиктином по этому случаю.

      Но Люба и Аля – теперь это хуже всего.

      6 ноября. Петербург

      Вот Смородский, этот смешной, неуклюжий поэт, которого презирал Сашура и со смехом писал на его стихи рецензию[12]. В этом году он уже написал еще и еще и заметно лучше; его начинают признавать.

      14 ноября. Петербург

      У меня прошлое воскресенье обедали наши и Семен Викторович.

      Аля пришла в своем коричневом платье и с пушистой прической, по-моему очаровательная – с тем, чтобы говорить. Ну, и говорила. Весь обед и весь вечер они с С. В. спорили и друг друга не понимали. Он ее, конечно, жестоко обидел, как он это умеет. Между прочим, заявил, что Сашурины стихи талантливы, но никуда не годятся по форме. Про книжку сказал: «Побаловались в первый раз, а там будет другая книжка. Другие и паршивее начинали». Я думаю, это – педагогия, чтобы не захваливать «дету», а кроме того, Але на зло.

      А,

10

М. А. Бекетова и Л. Д. Блок были на концерте А. И. Зилоти. «Современные музыканты» – члены кружка «Вечера современной музыки».

11

Речь идет о стихах А. А. Кублицкой-Пиоттух, переданных Валентину Александровичу Тернавцеву (1866–1940), издававшему букварь для церковноприходских школ (см.: Р. Корсаков [Р. В. Иванов-Разумник]. Стихи А. Блока для детей. – «Детская литература», 1940, N 11–12).

12

Сборник стихов Федора Смородского «Новые мотивы» (СПб., 1903) Блок рецензировал в журнале «Новый путь» (1904, N 1; см.: V, с. 530–531). В 1904 г. вышла вторая книга стихов Смородского «Песни человека». Блок посвятил ему стихотворение «Нежный! У ласковой речки…» (II, 45).