Письмо к издателю «Нового времени», 29 апреля/11 мая 1876 г.. Иван Тургенев

Г-жа Виардо пела не «французские романсы на народные русские темы», а два собственных романса по-русски; г-н Венявский вовсе не участвовал в этом утре; я читал по-русски отрывок из «Записок охотника»; наконец, г. Золя не только не потерпел «полнейшего фиаско» – но его и встретили и проводили сочувственными рукоплесканиями. Г-н Золя был одет не «небрежно» – а в черный фрак и в белый галстух, как все мы; наружность у него не «неприятная» – а, напротив, выразительная и умная; читал он несколько тихо (в этом зале он в первый раз в жизни читал перед публикой), но уж не «нескладно». Словом, тут извращение истины полное. Мне, признаюсь, это особенно больно в отношении к г. Золя. Он с такой благодушной готовностью пришел на помощь нашему «доброму делу»,[1] на которое г-ну корреспонденту вздумалось набросить незаслуженную тень!

      Комментарии

      1

      …наконец г. Золя ~ пришел на помощь нашему «доброму делу»… – В корреспонденции «Нового времени» из Парижа, автору которой возражает Тургенев, было сказано: «Присутствующие весьма интересовались услышать молодого французского писателя г. Золя, обещавшего прочесть отрывок из его романа «La fortune des Rougon», но чтение это, к сожалению, потерпело полнейшее фиаско. Небольшого роста, некрасивой наружности, небрежно одетый, взошел г. Золя на кафедру, при общей тишине публики; к тому же весьма нескладное чтение, наводившее скуку на слушателей, вынудило его, по окончании чтения, в той же полной тишине с кафедры и сойти» (Н Вр, 1876, № 56, 26 апреля/8 мая).

1

…наконец г. Золя ~ пришел на помощь нашему «доброму делу»… – В корреспонденции «Нового времени» из Парижа, автору которой возражает Тургенев, было сказано: «Присутствующие весьма интересовались услышать молодого французского писателя г. Золя, обещавшего прочесть отрывок из его романа «La fortune des Rougon», но чтение это, к сожалению, потерпело полнейшее фиаско. Небольшого роста, некрасивой наружности, небрежно одетый, взошел г. Золя на кафедру, при общей тишине публики; к тому же весьма нескладное чтение, наводившее скуку на слушателей, вынудило его, по окончании чтения, в той же полной тишине с кафедры и сойти» (Н Вр, 1876, № 56, 26 апреля/8 мая).