Грозненские миражи. Константин Семенов

независимость? Ясно что – возможность паразитировать на русском народе, не забывая при этом его же грабить и обворовывать. Да и что ещё может нация, находящаяся на стадии родоплеменных отношений? А ничего больше не может: законы исторического развития не знают исключений, и практически все народы через это проходили. Когда-то и наши предки жили разбоем и грабежом, устраивая постоянные разборки Царьграду. Вот только нормальные народы благополучно минуют эту стадию и начинают заниматься созиданием. А гордые вайнахи, утверждающие, что их культуре десятки тысяч лет, похоже, на этой стадии застряли навечно».

      Михеев с удовольствием перечитал текст ещё раз, улыбнулся.

      Хорошо!

      Полюбовался на своё творение ещё немного, а затем сделал то, что за последние года два уже стало привычкой: открыл сайт своего бывшего друга. На чёрном фоне багрово-красным высветилась яркая надпись «Павел Тапаров», и медленно, словно раздумывая, начали открываться изображения.

      Виктор Андреевич давно знал эти картинки наизусть, и всё равно каждый раз перехватывало дыхание, и он, как заворожённый, часами вглядывался в ожившую молодость.

      Эх, Тапик, Тапик! Зачем ты только за это взялся? Зачем вытаскиваешь то, что никогда не вернуть? И где же ты был раньше?

      Ты хорошо умеешь это делать, Тапа, да что там хорошо – отлично. Иногда, кажется, что ты знаешь все наши слабости, знаешь, за какую струну нужно дёрнуть. Знаешь и бессовестно этим пользуешься. Славы тебе захотелось, Тапа? Славы и денег? Не очень это на тебя похоже, но мало ли – может, и тебя, наконец, оставил дурацкий максимализм.…Да и ладно, Тапик, я бы только порадовался за тебя, хотя ты вряд ли в это поверишь. Только порадовался…

      Но вот зачем тебе это?!

      Михеев резким движением прокрутил страницу и нервно ткнул в одну из картинок. Изображение увеличилось, заняло весь экран, и Виктор Андреевич привычно напрягся.

      На переднем плане притаились двое: русский солдат и чеченский боевик. У обоих в руках снайперские винтовки, и оба, не задумываясь, готовы выстрелить. Два прицела сливаются в один, и ярким пятном виден в нём спокойный, даже беззаботный город. Смеются дети, счастливо улыбаются женщины, играет радуга на брызгах фонтанов. А вокруг – за пределами прицела – руины и торчащие, словно столбы, остатки деревьев.

      Это же ложь! Вернее, полуправда, а это ещё хуже. Выходит, до войны всё было прекрасно, все были счастливы? Эх, Тапа! И как ты смеешь сравнивать русского солдата с чеченским бандитом? Значит, ты по-прежнему витаешь в облаках, пытаешься смотреть со стороны. Не выйдет, мой бывший друг, не получится у тебя остаться в стороне. Ведь оставаться в стороне – это всё равно, что перейти на другую сторону. А это уже не ошибка, Тапа. Это предательство.

      – Витя! – крикнула от двери жена, Виктор вздрогнул и поспешно закрыл страницу. – Есть будешь?

      – Есть? Нет, позже.

      – Когда позже? Уже три часа за компьютером сидишь. Сколько можно?

      – Ещё полчаса, Света, – примирительно попросил Виктор. – Полчаса – и я в твоём распоряжении.

      – Полчаса… –