Шестьдесят смертей в минуту. Андрей Троицкий

тогда объясни ей, что там делать нечего – просто паршивая дорогущая помойка с красивым названием, – махнул рукой Полозов. – Маленький каменистый островок на задворках Европы. На прошлые майские праздники поехал туда с одной подругой… Короче, погода испортилась, шел дождь. Познакомился с русскими туристами. Пили водку, резались в карты и ждали, когда дождь кончится. Летом там жарища, как в аду. Повсюду камни, которые раскаляются на солнце. Одно спасения – водка. Лично я больше туда ни ногой.

      Юрий Семенович повертел в руках большой почтовый конверт, в который были вложены несколько страниц убористого текста.

      – Короче, услуга за услугу. Я избавлю тебя от мучения под названием Канары. А ты разберешься с одним делом, – увидев, как вытянулось лицо подчиненного, Полозов продолжал скучным голосом. – Для тебя это так… Семечки. Ты уже слышал про американку, которой наша доблестная милиция может пришить обвинение в убийстве? И хорошо. И отлично. Значит, мне не придется все объяснять с самого начала.

      – Хорошо, – повторил Радченко и подумал, что на самом деле все так плохо, что хуже некуда.

      – Кстати, кто именно рассказал эту историю?

      – Все на уровне слухов. Но одно я усвоил: эта дамочка, то есть аудиторская фирма «Хьюз и Голдсмит», на которую Джейн работает, заключила договор с нашей конторой. По договору мы обязаны следить за тем, чтобы на американцев пылинка не упала. Комплексное обслуживание. Поддержка бизнеса и всякое такое. Кроме того, мы обязаны вытаскивать американцев из разных переделок, в том числе криминальных, если таковые случатся. Но моя специализация – уголовное право, а клиентура – частные индивидуумы, а не иностранные организации.

      – Тут я решаю, кто чем занимается, – в голосе Полозова послышались нотки раздражения. – Послушай, Дима. Парни, чей интеллектуальный коэффициент на двадцать баллов ниже твоего – уже заслуженные адвокаты, их гонорары зашкаливают. А ты до сих пор перебиваешься с хлеба на водку. Потому что высказываешься в то время, когда лучше промолчать. И молчишь, когда надо сказать. Ты плохо отзывался о начальстве, о моих партнерах. Отозвался в таких выражениях, которые можно услышать только в привокзальной пивной. Даже я, тертый мужик, такие слова не стану повторять.

      – В тот вечер на банкете я немного перебрал… Случайно сорвалось. А вам уже стукнули?

      – Мои симпатии на твоей стороне, Дима. В этой конторе я начальник, но у меня есть компаньоны, совладельцы фирмы. Егоров и Ивашов, которых ты походя оскорбил. Им твои словесные упражнения очень не понравились. У нас состоялся разговор. Они настаивали на серьезных санкциях – вплоть до увольнения. Но я тебя отстоял.

      Радченко подумал, что Егоров и Ивашов наверняка знать ничего не знают о том, как Дима отозвался о них на банкете. Кто-то из сослуживцев написал донос на Диму, такое иногда случается. Начальник прочитал бумажку и выбросил ее в корзину. И теперь разыгрывает из себя благородного спасителя. Это у Полозова стиль руководства такой. Сначала пугнет, а потом даст шанс исправиться. Впрочем, тут обижаться не на кого,